пустой. Лишь упыри да псы бездомные бродят по вашим улицам. Людей там нет.
Дружинник молодого княжича Игоря Светославича Мокша осекся на полуслове. Он должен был вернуться раньше… Никто не верил в крепость заключенного прошлой осенью сомнительного мира между лесовичами и невесть откуда взявшимися огромными полчищами звероподобных кочевников. Появление злобных темных тварей было как гром среди ясного неба в тихой размеренной жизни лесного края. Пришедшие с равнин далекого Запада завоеватели не щадили никого встречающегося на их пути. И ценой огромной крови удалось их остановить лишь к осени, когда затяжные дожди превратили дороги, тропы, небольшие ручьи, болотца в сплошное месиво, где ни конь, ни зверь не пройдет. Да и вымотал лесной народ непрошеных гостей непонятным, упорным сопротивлением… Долго тогда стояли друг против друга дружина Светослава и его сына Игоря и орда кочевников. Растянувшаяся, длинная, черная, она обоими флангами, словно когтями, охватила светлые ряды лесовичей. Никто не вышел на середину, лишь мерзкое визжание собакоголовых неподкованных лошадей под темными наездниками да всхрапывание коней светлых витязей-лесовичей нарушало тишину. И отступили темные… Сначала на шаг… Потом развернулись, и утробно, нечеловеческим рыком оглашая притихшие от смертельного ужаса окрестности, пришельцы стали уходить… Да, такой мир не стоил ничего… И никто не верил, что они не вернутся… Потому-то и отправил Светослав Мокшу разузнать, откуда пришли, кто такие, и кто стоит за ними… Думалось старому князю, что стоял кто-то более могущественный за звериными ликами молчаливых кочевников.
'И правильно думалось…'- горько подумал Мокша. Много чего он разузнал, да только вот нужно теперь это кому?
— Неужели и в Древляну добрались? — спросил он, страшась ответа.
В Древляне была вотчина светлого князя Светослава. Туда должен был прийти Мокша, там было сердце страны лесовичей.
— Пока нет… Иди сразу туда… — ответил леший.
Он видел, как заметался человек, узнав о несчастье. Давно он жил бок о бок с людьми, а с Мокшей Корча частенько сиживал у костра. Этот лесович был молчалив, в лесу знал все до мелочей ничуть не меньше самого лешего, только колдовством редко пользовался, словно это было дурно. И сейчас, Корча, посмеиваясь, стукнул два раза несильно по соседней в два обхвата сосне и сказал:
— Выйдешь, чуток не доходя до городской стены… Не боись, Мокша, с конем заходи… В прежние времена-то с драконом хаживали… — Посмеиваясь, добавил леший.
В широком стволе старого дерева темным пятном обозначился проход.
Мокша, направив туда фыркающего от страха коня, обернулся и махнул в темноте Корче рукой:
— Не поминай меня лихом, Корча…
— Не буду, Мокша…
Лесович растворился в темноте прохода. Рана на стволе дерева быстро затягивалась на глазах, а леший нырнул в спасительную черноту леса, бурча себе под нос:
— Ни одна тварь лесная теперь не откажет в помощи человекам… Им за нас стоять в смертном, страшном бою, и много их поляжет, ох, много…
Его слова скоро слились с шумом ветра… Следы лошади быстро заметались поземкой, деревья тяжко скрипели стволами, сучья обламывались с треском и падали…
4
Никто не знает, что такое лесные переходы лешего, даже если и побывал в них… Так и Мокша. Оказавшись в полной темноте, он лишь чувствовал, как его подхватила неведомая сила и повлекла за собой. Бывал он не раз с Корчей в его потайных ходах, но видимо знал тот заветное словечко, заставляющее переносить его на огромные расстояния… Но сейчас Мокше было не до этого. Неясные предчувствия одолевали его. Что он найдет в стольном граде их? Неужели и до Древляны доберутся поганые? Что сталось с княжичем Игорем? Страшные вопросы не находили ответов, и от этого темнота, окружавшая бывалого воина и охотника, становилась еще беспросветнее. И вот уже повеяло холодом — выход рядом. Мокша встряхнул головой, отгоняя тяжелые мысли, да и усталость брала свое. Но лесович очень вынослив. Воинской науке отдавалось много сил и времени. И сейчас, прежде чем выйти в холодную ветреную ночь, он некоторое время вслушивался в тишину леса. Чуткое привычное ухо ловило все, что могло быть чужим, и чем дольше вслушивался Мокша, тем мрачнее становилось его лицо. Руки нетерпеливо хлопнули по бокам, губы шепнули заклинание, обращаясь к берегине, ласково называя ее Ладушкой, прося дать ему другое оружие. И стал исчезать широкий двуручный меч, и появились два легких меча… А Мокша спешился с коня, и неслышной тенью скользнул из дерева, оказавшись на опушке чернеющего зловещей громадой леса.
Впереди, за неширокой полосой поля, за глубоким рвом, виднелась высокая городская стена. Всего-то осталось дойти почти ничего, но Мокша медлил. Что-то насторожило его в ночной тиши леса. Где-то ветка хрустнула невпопад, и запах… Чужой, тяжелый… И чувство опасности… Острое, заставляющее внимательнее взглянуть вокруг… И вот уже слышен дробный топот бегущих рысью…
Хриплое дыхание, частое словно у зверя, заставило обернуться его. Мокша увидел их первым. Это были они. Кочевники со звериными рылами… Ненависть полыхнула жарко в душе. Рука сжала рукоятку меча…
Они приближались рысью. Верхом на своих непонятных росскому глазу страшных конях с собачьими головами… Мокша теперь знал им имя. Это были орки… Отвратительное порождение темной силы, наделенное злобным безумием и необузданной мощью… Как сказал отшельник ему в Сварожской Пустоши, они сами не приходят, их насылают… словно порчу на человека… И тьма стирает тот край с лица земли. Только вот кто насылает?..
Их было четверо… Нестройным бегом, обгоняя на ходу, и, беззвучно ощериваясь друг на друга, они неслись по направлению к городу, присогнувшись и словно сросшись с конями.
Охотничий нож Мокши просвистел и впился в горло вырвавшемуся вперед орку. Тот, захрипев, повалился в снег, заставив остальных в неистовой скачке заметаться по дороге. Мокша в одно мгновение взлетел на коня, который не шелохнулся все это время, словно чуя смертельную опасность. Вылетев на дорогу, первым ударом мечей обоерукий воин раскроил головы двум бросившимся к нему наездникам. Нечеловеческий визг раздался в ночи, и последний орк бросился сзади на лесовича. Привычно управляя конем лишь силой ног, Мокша развернулся, не давая коню взвиться на дыбы, чтобы уберечь его от удара вражеского меча в брюхо, и руки стремительно замелькали в темноте, отражая бешено посыпавшиеся удары. Наконец, лесович, отбросив ударом левого клинка едва не доставший его меч орка, правым нанес смертельный удар в грудь противнику… Повисла тягостная тишина, лишь хрип вцепившихся друг в друга животных, оставшихся без хозяев, нарушал ее…
Лесович мрачно взглянул на них, пришпорил коня и короткими ударами меча добил мерзких тварей. Еще раз взглянув в сторону пустынной дороги, уходящей и теряющейся в темноте холодной ночи, он, пустив лошадь крупной рысью, свернул вскоре с дороги к лесу, проехал немного по краю поля… и вдруг словно провалился сквозь землю.
Часть 2
1
Два потайных хода было прорыто лесовичами под городские стены. Долго и основательно делались эти проходы, укреплялись своды, выравнивался пол — не на один век. Тогда все делалось так, чтобы детям
