Перекрестки сумерек

арафельский выговор не свидетельствовал о большой образованности, но голос звучал энергично и деловито. Она обратилась к Илэйн как положено и не изменит форму обращения, пока та не будет коронована, и готова сражаться, чтобы добыть для нее корону. Немногие, очень немногие мужчины или женщины вносили свое имя в списки Гвардии Королевы в эти дни, кроме тех, кто знал, на что идет. – Люди, которых выделил мастер Роз, тоже готовы. По мере своих сил.

Старый солдат, закашлявшись, поправил костыль и воззрился на снег перед носками сапог.

Илэйн понимала, что имеет в виду Касейлле. Мастер Роз наскреб в имении, чтобы послать в Кэймлин, одиннадцать человек, снабдив их алебардами, и короткими мечами, и всем что смог найти – девятью древними шлемами без забрал и семью кирасами, казавшимися из-за покрывавших их вмятин весьма ненадежной защитой. Лошади были неплохи, хотя их шерсть была по-зимнему косматой; но как бы всадники ни кутались в свои плащи, Илэйн видела, что восемь из них бреются не чаще одного раза в неделю, а то и реже. У людей, которых мастер Роз назвал «опытными», лица были морщинисты, а руки костлявы, и весьма вероятно, что у них недоставало зубов. Он не лгал ей и не скупился; Эдмун, по-видимому, собрал всех годных людей в округе, чтобы взять их с собой, и снарядил лучшим, что нашлось в его арсенале. Везде было одно и то же. Очевидно, огромное количество крепких и отважных людей, пытавшихся добраться до Кэймлина, чтобы присоединиться к ней, было рассеяно по всему пространству Андора. И никто из них, очевидно, не успеет добраться дотуда вовремя. Она искала их целыми днями, но не нашла ни одного отряда. Однако эта горстка людей держала свои алебарды так, словно знала, как с ними обращаться. С другой стороны, вряд ли так уж сложно сидеть в седле, уперев алебарду в стремя. С этим справилась бы даже она.

– Мы посетили уже девятнадцать имений, Сестра, – негромко сказала Авиенда, подъезжая ближе, так, что их плечи соприкоснулись, – и считая этих, набрали двести пять человек – мальчишек, слишком юных, чтобы проливать кровь, и стариков, которые уже давно должны были отложить копье. Я не вмешивалась раньше. Ты знаешь свой народ и его обычаи. Но стоит ли это того времени, которое ты тратишь?

– О да, Сестра, – Илэйн тоже говорила приглушенным голосом, чтобы одноногий солдат или слуги не услышали ее. Лучшие из людей могут оказаться несговорчивыми, если поймут, что от них ожидают не того, чего хотят они сами. Особенно если они узнают, что все, что они собрали с таким трудом, и помощь, которую они предложили от всего сердца, не оправдают наших ожиданий – Каждый человек в деревнях ниже по реке уже знает, что я здесь, как и половина фермеров на несколько миль вокруг. К полудню об этом будет знать и вторая половина, а к завтрашнему дню узнают и все деревни, и фермы вокруг. Зимой новости распространяются медленно, особенно в этих краях. Они, конечно, знают, что я заявила свои права на трон, однако если завтра я взойду на него или умру, они не услышат об этом до середины весны, а может быть, и до лета. Но сегодня они узнали, что Илэйн Траканд жива, что она посетила их поместье вся в шелках и драгоценностях и призвала людей под свое знамя. На двадцать миль окрест люди будут утверждать, что видели меня и касались моей руки. Лишь немногие смогут удержаться, чтобы не прибавить попутно несколько лестных слов в мою пользу, а когда хвалишь кого-то, то убеждаешь этим самого себя, что тот, кого хвалишь, достоин твоих похвал. В девятнадцати местах по всему Андору люди уже рассказывают о том, что не далее как на этой неделе видели Дочь-Наследницу, и каждый день эти слухи расползаются все шире, как чернильное пятно по бумаге. Будь у меня время, я посетила бы каждую деревню в Андоре. Это и на волос не изменит того, что происходит в Кэймлине, но это изменит все после того, как я взойду на трон. – Клейн не допускала иной возможности, кроме победы. И тем более не упоминала о сопернице, которая займет трон, если она потерпит поражение. – Большинство королев в нашей истории тратило первые несколько лет правления на то, чтобы сплотить вокруг себя народ, Авиенда, и некоторым это не удавалось; но нас ожидают еще более трудные времена, чем сейчас. Возможно, не пройдет и года, как мне понадобится каждый андорец, стоящий за моей спиной. Я не могу ждать, пока получу трон. Грядут тяжелые времена, и я должна быть готова. Андор должен быть готов, и я должна сделать так, чтобы он был готов, – твердо закончила Илэйн. Улыбаясь, Авиенда коснулась ее щеки.

– Думаю, я узнала от тебя многое о том, что значит быть Хранительницей Мудрости, – произнесла она.

К своей досаде, Илэйн покраснела от смущения. Ее щеки просто пылали огнем! Возможно, перемены в настроении были все же хуже, чем хлопоты вокруг нее. О Свет, предстоят еще месяцы всего этого! Не в первый раз она почувствовала в себе зернышко обиды на Ранда. Он сделал это с ней – да, конечно, не без ее участия; говоря по правде, она сама и подстрекнула его, но сейчас это не относилось к делу – он сделал это и удалился с самодовольной улыбкой на лице. Она не была уверена, что его улыбка действительно была самодовольной, но могла с легкостью нарисовать ее себе. Пусть-ка он попробует, каково это, когда у тебя то кружится голова, то подступают слезы, и что ни час, то что-нибудь новенькое, – посмотрим, как ему это понравится! Я разучилась думать логически, с раздражением подумала Илэйн. И в этом тоже была его вина.

Конюхи наконец успокоили Сердцееда и Сисвай настолько, чтобы леди могли без опаски сесть на них, и Авиенда взобралась в седло с каменной приступки с гораздо большей легкостью, чем всегда, тут же расправив свои широкие юбки, чтобы насколько возможно прикрыть ноги в черных чулках. Она по-прежнему считала, что ее собственные ноги дадут сто очков вперед любой лошади, но тем не менее уже стала вполне сносной наездницей. Правда, на ее лице до сих пор отражалось некоторое удивление, когда лошадь повиновалась ей. Сердцеед попытался было заартачиться, когда Илэйн оказалась у него на спине, но она усмирила его, жестко натянув повод – несколько более жестко, чем сделала бы это в обычное время. Очередной скачок настроения внезапно пробудил тревогу за Ранда, и раз уж она не способна обеспечить его безопасность, то, по крайней мере, у нее под рукой есть другой мужчина, которого она может заставить делать в точности то, что ему приказано.

Шесть телохранительниц медленным шагом – глубина снега не позволяла двигаться быстрее – поехали перед Илэйн и Авиен-дой, остальные следовали сзади короткими цепочками; каждая замыкающая вела в поводу вьючную лошадь. Местные беспорядочной толпой тащились позади всех со своей собственной вьючной лошадью – косматым созданием, нагруженным многочисленными кастрюлями и свертками, и даже полдюжиной живых цыплят. Немногочисленные приветствия неслись им навстречу, когда они проезжали через деревню с крытыми соломой домами и пересекали покрытый льдом ручей, извивавшийся под каменным мостом, – громкие крики «Илэйн и Лилия!», «Траканд! Траканд!» и «Материн не сдается!» Но Илэйн также видела женщину, рыдающую на груди мужа, лицо которого тоже было залито слезами, и другую, стоявшую спиной к кавалькаде с опущенной головой, не желая даже смотреть на всадников. Илэйн надеялась, что сможет вернуть им обратно мужей и сыновей. В Кэймлине не готовилось большой битвы, или она очень сильно ошибается, но схватка все же будет. А уж когда Корона Роз окажется у нее на голове, предстоит еще много битв. Ведь на юге были Шончан, а на севере – Мурддраалы с троллока-ми, ждущие Тармон Гай'дон. Андор изойдет кровью своих сыновей в грядущие дни. О Свет, она не станет плакать!

За мостом дорога опять змеилась вверх, ведя сквозь сосны, ели и болотные мирты. Подъем оказался крутым, но до горного луга, куда они направлялись, было не более мили пути. На снегу, сверкающем на утреннем солнце, еще виднелись отпечатки копыт, ведущие от того места, где врата оставили в снегу глубокую борозду. Можно было Переместиться поближе к имению, но тогда бы возникла опасность, что кто-нибудь мог оказаться на том месте, где открывались врата.

Когда они въехали на луг, Авиенду окружило свечение саидар. Она ставила врата, чтобы попасть сюда с места их последней вчерашней стоянки, поместья в сотне миль к северу, и поэтому она же должна была сплести врата, чтобы попасть обратно в Кэймлин. Однако вид Авиенды, сияющей в Силе, погрузил Илэйн в мрачные раздумья. Та, что открывала врата, покидая Кэймлин, ставила и все остальные, пока они не возвращались, поскольку она лучше знала местность вокруг сотворенного ею прохода; однако в каждой из пяти поездок Авиенда просила позволить ей сплести первые врата. Возможно, она действительно, как и говорила, просто хотела попрактиковаться, но Илэйн приходила на ум и другая причина. Может быть, Авиенда просто пыталась помешать ей направлять Силу, по крайней мере в значительных количествах. Из-за того, что Илэйн была беременна. Плетение, которое сделало их кровными сестрами, не могло быть использовано, пока одна из них носит ребенка, поскольку нерожденное дитя разделило бы узы и вряд ли сумело бы выжить при этом. А тогда наверняка хотя бы одна из Айз Седай во дворце предупредила бы Илэйн, что той следует избегать направлять Силу во время беременности. С другой