Длинные черные пряди заструились по спине, девушка без сил повалилась на пол и отчаянно зарыдала.
— Ты знала наш план и согласилась с ним, — размеренно прозвучал материнский голос, холодный, как камень.
— Но я… открыла в нем такие черты…
Изабо осеклась под суровым, презрительным взглядом, понимая, что если она признается в любви к потомку проклятого рода Деверо, то мать, не раздумывая, уничтожит родную дочь.
— Ты до сих пор не узнала тайну Черного огня! Деверо никогда тебе его не раскроют, — с жестокой усмешкой сказала Катрина. — Мы негласно пообещали им наследника в обмен на секрет Черного огня. Деверо отказались и хотят от тебя избавиться, чтобы дьявольское семя окропило чью-то другую утробу. Я с детства втолковывал тебе: в нашем деле нет места ни теплу, ни чувствах
— Вы все подстроили, — с горечью промолвила Изабо, — отправили меня к Деверо, зная, что произойдет. Я подписала приговор Жану, только вы соединили наши руки.
Мать не изменила царственной позы и улыбнулась.
— Ты все знала, глупышка. Если Деверо не откроют нам тайны, мы их уничтожим, а ты, оставшись вдовой, вернешься к нам и снова выйдешь замуж.
— Мама, я не хотела влюбляться… — пролепетала Изабо. — Я принадлежу роду Каор и всегда буду принадлежать, но… он мой муж…
Она смахнула слезы и подошла к жаровне согреть окоченевшие руки над веселым желтым пламенем.
— Он тебя околдовал, — сказала Катрина. — Найди способ снять заклятие, дитя мое. Он — Деверо, а значит, умрет вместе со всем проклятым родом. Нельзя, чтобы наследник нашего злейшего врага остался в живых. Его мятежный дух не успокоится, пока не умрет последний представитель рода Каор. Проклятие Деверо будет преследовать наших потомков, и если мы сейчас выкажем слабость, вина за проклятие ляжет на нас. — Катрина подобрала с пола вуаль и протянула ее дочери. — Расскажи мне обо всех входах и выходах в замок, — потребовала она, — ничего не утаивай. И не пытайся меня обмануть.
— Северная стена укреплена хуже остальных, потому что выходит на крутой обрыв, — дрожащим голосом сказала Изабо.
— Сядь, — велела Катрина, распахивая дверь.
Беренис, придворная дама владычицы рода Каор, испуганно выдохнула и присела в реверансе.
— Принеси вина! — потребовала Катрина и, едва девушка ушла, продолжила: — Дитя мое, а для моей фрейлины ты тоже станешь просить пощады?
Изабо медленно покачала головой. Выражение ее лица было непреклонным. Совсем недавно кто-то из обитателей замка Каоров обратился к епископу, утверждая, что Катрина принесла в жертву Богине новорожденного младенца. Предательницей оказалась молоденькая прачка, брошенная ради новой утехи высокородного господина. Отец опозоренной девушки потребовал, чтобы благородный кавалер, которому она составляла компанию, заплатил за причиненный ущерб. Епископ скорее склонялся к мнению благородного господина: представительнице низшего класса не обязательно выходить замуж, в ее положении это роскошь, и тем хуже для девушки, которая не сумела использовать свой шанс.
Однако злые слухи причинили определенный вред: разговоры о том, что Каоры приносят в жертву младенцев, донеслись до самой Тулузы. Через некоторое время епископ приехал навестить Катрину, а затем, обремененный сундуками золотых монет, отправился нести службу Господню. Он уверил пугливых горожан, что в богобоязненном христианском роде Каор нет и быть не может ведьм, чародеев и колдунов, но сплетни не утихали. И Деверо, и Каоры почуяли опасность.
— Беренис умрет к утру, — сказала Катрина.
Ягненка на алтаре закололи ритуальным кинжалом, который сработали во времена римлян и с тех пор передавали от матери к дочери.
— Я сама ее убью, — заявила Изабо.
Катрина пробормотала благословение и смягчилась.
— Дитя мое, я знаю, тебе трудно. Ничего, после смерти Жана чары развеются, и ты поймешь, как подло он с тобой поступил.
Изабо вздохнула. Да, муж очаровал ее, но она не могла рассказать матери о том, какую свирепую магию они творили вместе, о невероятной силе, которой они управляли как муж и жена, вызывая к жизни тайны тьмы и тени. Прежде Изабо даже не догадывалась, что такое возможно. Как от этого отказаться? Вдвоем с Жаном они были сильнее и грозного герцога Лорана, и самой Катрины, чье имя уже стало легендой среди чародеев. До того как судьба связала Изабо с Жаном Деверо, девушка могла только надеяться, что окажется достойной своего рода. Теперь она, шестнадцатилетняя, стала сильнейшей ведьмой современности и силой превзошла мать.
Изабо послушно склонила голову.
«Я на все соглашусь, — думала она, — но использую нашу магию, чтобы спасти Жана. Мы сбежим и организуем собственный ковен вдали от семейной вражды, начнем новый род».
Воспрянув духом, она спрятала нож, поцеловала матери руку и пожелала доброй ночи.
Катрина коснулась губами лба Изабо.
— Ты — замечательная дочь, лучшей мне не нужно.
Ее глаза сияли от гордости. Изабо скрыла свои опасения и стыд за легкой улыбкой. В конце концов, любой из Каоров умел пламенно присягать на верность собеседнику и одновременно выпускать ему кишки.
— Мы исполним наш план в Медовую Луну, — объявила Катрина, — я предупрежу остальных.
— Самых преданных, — уточнила Изабо, прикасаясь к спрятанному кинжалу, — а то новости разлетятся по всей Тулузе.
— Ты права. Подкрепим будущий успех нашего плана кровной клятвой. — Катрина торжественно подошла к алтарю.
Изабо сглотнула ком в горле. Те, кто нарушил кровную клятву, обречены блуждать по земле, пока не выполнят обещанное. Если она поклянется убить мужа и не сделает этого, быть ей неупокоенной душой до тех пор, пока Жан не погибнет от ее руки — в этой жизни или следующей.
«Значит, такова моя судьба, — подумала Изабо. — Я готова блуждать вечно, потому что никогда не смогу его убить».
Они вместе наложили руки на окровавленное сердце ягненка.
Катрина закрыла глаза и начала произносить торжественную священную клятву на латыни. Изабо вторила ей.
— Наш уговор скреплен, — сказала Катрина.
— Благодарение Богине, — ответила Изабо, чувствуя, как к глазам подступают слезы.
Они поцеловались — вернее, просто коснулись друг друга щеками, — и Изабо покинула уют пламени, жертвоприношений, луны и материнского присутствия, чтобы покончить с не в меру любопытной Беренис.
— Жан, — прошептала Холли, выплывая из сна. Или это было видение?
Жеро удивленно посмотрел на нее и прошептал:
— Ma Isabeau?[7]
А затем Жеро с братом исчезли из вида среди посетителей кофейни.
Вернулся Томми, на огромном подносе у него стояли чашки с горячими напитками и три огромные булки с корицей.
— Как ты себя чувствуешь? — спросила Аманда, касаясь лба Холли. — Что случилось? Ты не заболела?
— Это сыновья Майкла, — медленно произнесла Холли. — Майкла Деверо.
— Дикари, — насмешливо подтвердил Томми, — адская парочка.
— Жеро очень даже ничего, — подтвердила Аманда, расстроенная тем, что Жеро не сказал ей и двух слов.
— Мне… нехорошо… — выдавила Холли. — Извини, может, поедем домой?
