охотно присмотрела за тем, кто и как готовит на кухне пищу, которая предназначается для вас с Вариком. Тогда у меня появилась бы уверенность, что вас по крайней мере не отравят.
Стоук гипнотизировал ее взглядом, решая, достойна ли эта женщина его доверия и не сделает ли ему какой-нибудь пакости. Ларк не мигая выдержала его взгляд. Она знала: стоит отвести глаза, и Стоук откажет ей в просьбе.
— Договорились.
Ларк видела, какого труда стоило Стоуку произнести это слово.
Между тем в комнату уже проникли солнечные лучи. Стоук подошел к девушке и провел пальцем по ее щеке и губам.
— Я предоставлю тебе такую возможность — позаботиться о безопасности моей и моего сына. Ты, уж, не подведи нас, Ларк. — Склонившись над девушкой, он запечатлел на ее губах горячий поцелуй. В его глазах горел огонь желания. — Отдохни немного. Тебе это необходимо, ведь за последние несколько суток ты ни разу не смежила веки.
В голосе Стоука звучала страсть, и Ларк растаяла. Ей хотелось притянуть его к себе, сжать в объятиях и никуда не отпускать. Но он, к ее разочарованию, повернулся и вышел из комнаты.
Она вылезла из постели и провела рукой по тонкой ткани туники Стоука. Потом поднесла ее к носу и вдохнула запах. Куртка Стоука пахла потом, металлом и еще чем-то неуловимым, мужским, чему она не могла подобрать названия, но что сводило ее с ума. Ларк решила обязательно наведаться к Стоуку в мастерскую. Ей ужасно хотелось узнать, что он творит там с раскаленным металлом. Вдруг удастся уговорить его выковать для нее меч — ведь согласился же Стоук изготовить такое оружие для ее отца.
Бедняга Уильям! За последние несколько дней Ларк ни разу не подумала о нем — просто потому, что у нее не было ни секунды свободного времени. Теперь же, когда Варику стало лучше, а Стоук на время оставил ее, перед ее мысленным взором предстал Уильям Мэндвил — его золотистые брови, сведенные на переносице, горькие складки в уголках рта и исполненные беспокойства за ее судьбу светлые, с зеленоватым отливом глаза.
Ларк решила послать ему весточку и сообщить, что она жива и здорова. Хорошо зная своего отца, она понимала, что тот сразу смекнул, кто именно похитил ее. Мысль о том, что отца, который, несомненно, предпримет попытки к ее освобождению, могут убить, вызывала у Ларк отчаяние.
Уильям Мэндвил посмотрел на супругу.
— А вот я за Ларк ни чуточки не беспокоюсь.
Элизабет надела тонкую сорочку.
— Как это на тебя не похоже. Хранишь спокойствие, когда речь идет о судьбе твоей любимой дочери. Ты знаешь, где она? — Голубые глаза Элизабет гневно блеснули.
— Кое-какие мысли по этому поводу у меня есть.
Прикрытые тонким полотном груди Элизабет колыхались, и Уильям не мог отвести от них глаз. Хотя со дня их свадьбы прошло уже двадцать пять лет, ее тело по-прежнему возбуждало его. Глаза Элизабет скользнули по восставшему естеству Уильяма, после чего уперлись в потолок спальни.
— Ты увиливаешь от ответа на мой вопрос.
— Твое тело отвлекает меня от размышлений.
Уильям лег на жену, и она, ощутив у себя между ног твердое копье мужа, прекратила сопротивление. Неприязненное выражение исчезло с ее лица, а золотистые глаза, которыми Элизабет минуту назад взирала на Уильяма с враждебностью, засветились от вожделения.
«Черт, — подумала Элизабет, — почему все наши конфликты кончаются в постели, какие бы важные вопросы я ни задавала Уильяму?»
— Все это потому, — сказал Уильям, будто подслушав мысли своей супруги, — что мы питаем друг к другу страсть. Когда нас охватывает желание, все остальное отступает на задний план и не кажется уже столь важным.
— Змей ты все-таки. — Леди Элизабет коснулась губами кончика его носа. — Когда ты оказываешься у меня между ног, я млею — и ты знаешь об этом. Ты манипулируешь мною!
— Ты, дорогая, тоже не простая штучка, и уломать тебя подчас нелегко. По-моему, ты никак не возьмешь в толк, что в любви не бывает победителей и побежденных. Пора уж тебе понять, что мы любим друг друга, и прекратить бесконечную войну, которую мы ведем с тобой на протяжении вот уже стольких лет!
— Война войной, но ты, между прочим, до сих пор не ответил на мой вопрос. — Леди Элизабет нахмурилась. — Где все-таки наша Ларк?
— Могу сказать одно: опасность ей не грозит.
— Ты всегда хотел, чтобы я выглядела перед нашими соседями круглой идиоткой. Услал куда-то Ларк, а мне оставил расхлебывать скандал!
Уильям проник в ее влажное лоно.
— Не сомневаюсь, это все твои штучки, — промолвила Элизабет, впуская в свои недра копье Уильяма. — Но если все это затеял ты… — Тут она замолчала, охваченная страстью.
— Ты несправедлива ко мне, Элизабет, — прошептал Уильям. — Неужели ты и в самом деле считаешь, что я опустошил свой денежный сундук и кладовые только для того, чтобы позволить строптивой девчонке сбежать?
— Где же она в таком случае? — простонала Элизабет.
— Где, где… В замке Кенилворт, вот где!
— Но это же владения… — Элизабет отвлеклась на мгновение и вскинула глаза на Уильяма.
— Точно, это замок Черного Дракона!
Элизабет, казалось, напрочь забыла о том, что копье мужа покоится в ее влажных глубинах, и с изумлением уставилась на него.
— Так я и думала! Я видела, как он смотрел на нее, когда они оказывались за столом вместе. Но взгляд его не предвещал ничего хорошего — по-моему, Блэкстоун решил, что она обыкновенная шлюха! Между прочим, я намекала ей на это, но она даже не стала меня слушать. О Боже! Бедный Эвенел! Ты только представь себе, что он перечувствовал, когда в день свадьбы обнаружил, что постель его невесты пуста! Ты обязан сообщить о своих подозрениях ему и Эвелу. Они ведь все еще ищут ее…
Уильям усмехнулся:
— Боюсь, теперь им нет надобности искать Ларк.
Элизабет заворочалась, пытаясь исторгнуть копье мужа из своего лона.
— Мой Бог! Да ты настоящий безумец! Неужели ты хочешь, чтобы девочка заявилась к нам с ублюдком Блэкстоуна во чреве? Если она и вправду в Кенилворте, то ничего другого ожидать не приходится!
— Он женится на ней.
— Откуда у тебя такая уверенность?
— Я убежден в этом так же, как в том, что в твоих бездонных глазах плещется океан. — Уильям утвердился в лоне жены и ласково коснулся ее губ.
— Невероятно! Как ты можешь, Уильям, с легким сердцем рассуждать о подобных вещах? Ведь она закончит жизнь в борделе — с такими-то задатками…
— Не говори о Ларк гнусностей. — Уильям попытался было закрыть уста жены поцелуем.
В глазах Элизабет отразились противоречивые чувства: негодование и желание одновременно. Потом она окончательно пересилила себя и высвободилась из объятий мужа.
— Я понимаю, почему ты не хочешь вдаваться в подробности — ведь Ларк скорее всего обесчещена. И самое ужасное, об этом рано или поздно узнают все!
Уильям наблюдал, как жена шнурком стягивает на груди оборки ночной сорочки.
— Позора не будет. Поверь, Блэкстоун женится на ней — уж я за этим прослежу. — Помолчав немного; он добавил: — Слушай, сколько мне еще расплачиваться за одну-единственную ошибку, имевшую место восемнадцать лет назад? Какая же ты, черт возьми, злопамятная…
— Как же я могу забыть, что Ларк — твоя внебрачная дочь?
Глава 18
— Каждый раз, когда я смотрю на Ларк, мне мерещится лицо той женщины. — В глазах Элизабет отразилась неподдельная душевная боль. — У меня такое ощущение, что она продолжает жить вместе с
