Эммы.
— Как она? — спросила Регана.
— Плохо. Молчит и все время плачет, — ответила служанка.
— Я поговорю с ней.
— Пожалуй, у тебя лучше получится. А я спущусь к твоему отцу, — сказала Летта и направилась к лестнице.
Регана подошла к комнате сестры. На втором этаже располагались четыре спальни, две из них выходили окнами на залив. Из-за постоянного ветра с моря трубы все время дымили, поэтому Эмма выбрала комнату с южной стороны. Регане же дым из труб совсем не мешал, к тому же она частенько открывала окна и засыпала под шум прибоя. Но сегодня из-за Макгрегора она непременно закроет все окна в доме.
Регана постучала в комнату Эммы. Ответа не последовало, и она заглянула внутрь. Эмма лежала на животе посреди кровати. Аромат мяты, базилика, тимьяна и роз наполнял комнату. Сестра часами могла возиться в саду, и куда бы они ни уезжали, всегда брала с собой свои травы; иногда они даже где-нибудь задерживались, чтобы она могла обустроить себе сад. Когда же приходилось уезжать, Эмма нервничала и была сама не своя.
Регана вдруг осознала, что из-за Авалона совсем перестала уделять ей внимание. Сад стал для Эммы отдушиной. Только сейчас Регана поняла, как сильно, должно быть, сестра переживала, когда они с отцом уходили на археологические раскопки.
Эмма подняла голову и, пробормотав: «Уходи», — снова уткнулась в подушку. Ее слезы больно ранили душу Реганы.
Она подошла к кровати, села рядом с сестрой и погладила ее волнистые темные волосы.
— Я не уйду, пока ты не перестанешь плакать.
Спустя мгновение Эмма обернулась и посмотрела на сестру, ее карие глаза блестели.
— Я ужасно себя чувствую. Мне не надо было ничего говорить.
— Наоборот, Эм. Иначе как бы мы узнали о твоих чувствах? Напрасно ты так долго молчала.
— Я не могла. Я же знаю, как вам с папой это важно, — сквозь слезы произнесла Эмма.
Регана обняла ее.
— Нет ничего более важного, чем твои чувства, дорогая.
— Я так обидела папу, причинила ему боль. Невольно. Я ведь не хотела.
— Знаю. Утром ты скажешь ему об этом. — Регана убрала прядь волос с ее плеча.
— Непременно скажу. — Эмма тяжело вздохнула. — Ты готова на все, только бы папе стало лучше, но если даже вы найдете Авалон, папа не поправится.
— Я знаю, — согласилась Регана.
— Нет, не знаешь, — нахмурившись, возразила она. — В жизни многое нам неподвластно. Ты не могла спасти маму, ее унес тиф, а у папы после этого заболело сердце, но ты не в силах была это предотвратить.
— Не принеси я домой…
— Ничего ты не знаешь.
— Знаю. И больше не хочу это обсуждать. — Регана встала с кровати.
Эмма схватила ее за руку:
— Не позволяй чувству вины вести тебя по жизни. Отгони его, пока не поздно. Ты еще можешь помочь папе.
— Постараюсь. — Регана вырвала руку и уже собралась уходить, как вдруг заметила письмо, выглянувшее из-под подушки. Регана потянулась, чтобы взять его, но Эмма схватила первая.
— От кого это? — спросила Регана.
— Не важно. — Эмма зарделась.
— От кого? — настойчиво повторила Регана. Раньше у Эммы не было от нее секретов.
Поразмыслив, Эмма бросила письмо сестре:
— Ты тоже можешь его прочесть.
Регана пробежала глазами письмо и побледнела.
— Что ты натворила?
Эмма заняла оборонительную позицию:
— Жалею, что не сделала этого раньше.
— Как ты узнала, что бабушка с дедушкой живы?
— Просмотрела мамины вещи и нашла несколько писем, адресованных ее отцу. Их возвратили нераспечатанными. Я подумала, что, возможно, они еще живы, и написала им.
— Как же ты могла поступить так, за папиной спиной? Лорд и леди Кларингтон порвали всякие отношения с нашей мамой после того, как она вышла замуж за отца, а нас с тобой вообще не знают. И ты решила им написать?
— Мне надоело переезжать с места на место, я хочу обрести постоянный дом.
— И ты уверена, что они тебя примут? Ведь они не появились даже на похоронах мамы.
Эмма сконфузилась:
— Я не знала.
— И хорошо, что не знала.
— Вы с папой все от меня скрывали.
— Неправда. Я просто оберегала тебя, не хотела причинить боль.
— Откуда ты знаешь, что они не захотят меня принять? Они должны…
Регана покачала головой и уже спокойнее сказала:
— Не захотят. Но главное, это убьет папу, если он узнает, что ты им написала. И что собираешься его оставить, уехав к совершенно чужим людям.
Эмма нервно мяла подушку.
— Все равно лучше, чем жить вот так.
— Если ты и правда так считаешь, тогда иди к ним. — Регана не могла поверить, что Эмма может быть такой бездушной. — Иди, пожалуйся, поплачь. И тогда поймешь, что напрасно потратила время.
— Папа все равно скоро умрет. — Глаза Эммы снова наполнились слезами. — И что мы будем делать?
— Не смей так говорить. Он не умрет.
— Посмотри правде в глаза! — Эмма почти кричала.
— Давай продолжим тему. Мы говорили о том, что ты натворила. — Регана помахала письмом перед лицом сестры. — Я знаю, ты сделала это, потому что тебя пугает будущее. Но ты же знаешь, что я всегда буду о тебе заботиться, как забочусь с тех самых пор, как умерла мама. И никогда тебя не брошу, слышишь? Все, что у меня есть в этом мире, — это ты и папа.
Эмма не ответила, лишь прижала к груди подушку.
— Мне все равно. Я хочу встретиться с ними.
— Прекрасно. Но на меня не рассчитывай. И ни слова не говори папе.
Регана бросила письмо на кровать и вышла из комнаты.
Эмма залилась слезами.
На следующее утро Лахлан Макгрегор не притронулся к завтраку, отдав яйца и бекон своим питомцам Принцу и Чарли.
Два ирландских волкодава проглотили угощение и, не сдвинувшись с места, уставились хозяину в глаза в ожидании следующей порции, как делали это, когда были еще щенками.
— Нечего на меня смотреть, — сказал он, — если хотите еще, придется немного поработать.
По тону хозяина собаки поняли, что ждать нечего, и направились к двери.
Обеденный зал в старом замке был обновлен четвертым правителем Друидхана. Большие готические окна в виде арок украшали стены по всей длине, потолок сверкал позолотой, каменный пол был покрыт массивным красновато-коричневым бургундским ковром. На стенах висели старинные палаши, топоры, щиты, нагрудники. Над ними развевался красно-зеленый кусок ткани, символизирующий клан Макгрегоров.
Его взгляд скользнул на балкон второго этажа, откуда открывался вид на всю комнату. Макгрегор вспомнил, как его предшественник, который с таким трудом реконструировал помещение, повесился на
