такой крепенький, уверенный в себе, явно с какими-то собственными задними мыслями.
– Потому что вы не пробьетесь с женским голосом. Сейчас это невозможно. Через несколько лет, наверное, кто-то сумеет выйти на сцену с бабой, но сейчас – нет.
Тамара при всей своей импульсивности не нашлась что сказать. Она просто ушла в тот день из Дома творчества. Как ей думалось, ушла временно. Но оказалось, навсегда.
Видаль звонил ей, утешал, говорил, что со временем все устаканится. Ей надо приехать в Москву, немного осмотреться, познакомиться с людьми. Он ей поможет, все будет хорошо.
Колька, снедаемый чувством вины, тоже говорил, что сейчас они расстанутся на некоторое время, а потом снова будут вместе.
– Тамарка, да ты что? Мы тебя не бросим! – убеждал он, и парни вторили ему настолько искренне, насколько могли.
Но они уже заключили договор с дьяволом, принеся в жертву прекрасную девушку. Виктор Карелин в два счета нарисовал им такие перспективы, что у провинциальных пареньков закружились головушки. Обижаться на них за то, что они продали и предали Тамару, не было смысла. А если учесть, что парни знали об отношениях Тамары и легендарного лидера группы «Алхимик», то выходило, будто они и не виноваты. Будущее Тамары теперь обеспечено, ведь она с Видалем!
Весной «Теория симметрии» укатила в Москву. Жизнь друзей Тамары изменилась радикально, бесповоротно. Она иногда думала: а случилось бы это, если бы в один чудесный вечер, когда у Олега Видаля было такое мерзкое настроение, что он считал весь мир дерьмом, она не влепила бы ему по физиономии?..
С зимы и до лета они виделись всего три раза: дважды в Гродин приезжал Видаль – всего на несколько дней, и один раз Тамара слетала в Москву. Она пробыла там целую неделю, а общалась с Олегом, наверное, несколько часов. Воспоминания о той поездке были печальными. Она поняла только одно: ее мужчина находится в удивительной творческой форме и он выжмет из этого периода своей жизни все, что удастся.
Летом, завершая работу над сольным диском, Видаль вновь позвал Тамару к себе в столицу. У него были еще какие-то дела, не отпускавшие домой, и Олег чуть ли не каждый день звонил ей и твердил, что не может без нее жить. А еще он прозрачно намекал на открывающиеся перед Тамарой возможности – Карелин вдруг подобрел и сказал, что «видит» ее музыкальное будущее. И Тамара решилась.
Она ожидала этой поездки, как человек, пробывший в пустыне неделю без воды, ждет возможности напиться. Там, в Москве, – Видаль и ее карьера. Скорее бы уже ехать!
А всего за неделю до долгожданного отбытия ее надежды разбились вдребезги: у мамы случился инсульт.
Тамара думала, что ее не хватит на все это: бабушка восприняла мамину болезнь как личное оскорбление и устроила такую обструкцию внучке, что та возненавидела сам факт своего рождения. Бабуля испражнялась, не дожидаясь судна, выплевывала кашу, кричала ночами специально, чтобы никто не мог спать, жаловалась медсестре, что Тамара ее травит, а родная дочь на самом деле абсолютно здорова.
– Она не хочет за мной ухаживать, – говорила бабушка всем, кто приходил проведать ее дочь. – Она ненавидит меня, вот и прикидывается…
Но мама не прикидывалась. Она не могла говорить, правая сторона ее тела была обездвижена. И даже ее ясные глаза стали тусклыми и постоянно слезились. И не ради мамы, а ради себя самой Тамара изо всех сил делала вид, что болезнь мамы никак не мешает ее личной жизни.
Видаль звонил все реже. Тамара была в курсе, что из «Теории симметрии» в «Алхимик» ушли Володька и Денис, сменив прежних участников группы, недовольных политикой Видаля. Колька ругался на них, завидовал им, называл предателями, но тут же говорил, что он гордится друзьями – в нем бушевали противоречивые чувства. Тем не менее уход Володьки и Дениса не стал катастрофой – с помощью Карелина, который взял молодую группу под свое крыло, Коля нашел музыкантам замену, и теперь «симметристы» готовились к концертам по городам и весям.
Как же Тамара завидовала им! Они получили то, о чем мечтала она сама, а в ее жизни теперь был только запах лекарств и больных тел, капризы бабушки, страдания мамы и бесконечная боль ее собственной души. А еще Тамаре не хватало денег на содержание двух инвалидов, поэтому она устроилась работать менеджером по продажам в магазин «Мьюзик голд», где диски «Алхимика» занимали целую стойку.
В конце лета в Гродин прибыл Видаль. Тамара еле смогла найти для него время, раздираясь между своим лазаретом и работой. Видаль, оказывается, только теперь понял, что происходит в жизни его прекрасной темноокой девушки, такой нежной и целомудренной. Он тут же предложил любую помощь – деньги, лечение в Москве, все, что нужно, но только Тамаре требовалось совсем другое. Она мечтала, чтобы он сам вернулся в ее жизнь.
Она хотела этого, уже понимая: что-то порвалось, исчезло между ними. Тамара любила его так же, как и раньше, плакала ночами, когда накатывали приступы тоски, и была страстной с ним в те редкие встречи, что он ей дарил. Но Олег ускользал. Удержать его можно было бы, только оставаясь с ним рядом всегда, а иначе он отстранялся, уходил в свою музыку, в другой мир, такой далекий от мира парализованных бабушек и разбитых инсультом мам. Такой далекий…
И наконец, еще через год звонков и редких встреч она поняла, что лучше ничего, чем это.
«Алхимик» только что закончил свой второй тур по США, выпустил новый альбом, и Видаль все чаще мелькал в этих идиотских телевизионных шоу, которые казались Тамаре образцом дурновкусия. Она понимала, что сейчас он в обойме, ему приходится принимать правила игры, если он хочет оставаться на олимпе, но ей самой был намного ближе другой образ – образ человека, который идет своей дорогой, собирая на сапоги пыль дорог всего мира.
И тогда она раз и навсегда оборвала их отношения, рубанула по живому, вырвала с корнем эту тягучую, невыносимую связь.
– Олег, – сказала она ему по телефону, когда он позвонил сообщить, что скоро приезжает в родной город. – Я встретила мужчину и выхожу замуж. Прости меня.
Он коротко вздохнул и ответил, что так действительно будет лучше для них обоих. Он любит ее, он будет всегда помнить Тамару. Он благодарен ей за то, что она возродила его к жизни.
Он благодарен ей.
С радостью, которую пришлось удержать в себе, Тамара поняла, что эти слова дались ему нелегко. Его голос звучал напряженно, паузы были длиннее, чем обычно. Что же, будет чем себя утешать, решила она и положила трубку.
Год спустя умерла мама, а потом и бабушка, будто бы поняв, что смысл ее жизни – пить кровь своей дочери – исчез навсегда. Смерть родных людей была горем и облегчением для Тамары.
Вскоре она окончила институт, поработала с месяц учителем в школе, но не удержалась там, а пошла на бухгалтерские курсы. После курсов стала офисной крысой в фирме, торгующей металлопрокатом.
В появившееся свободное время она училась играть на гитаре. Неожиданно для себя Тамара стала писать стихи и сочинять простенькие мелодии, что складывались в песни, приносившие ей огромное удовольствие.
Тамара пела для друзей, иногда участвовала в каких-то конкурсах, иногда что-то записывала для себя на диски, ведь у нее осталось много знакомых музыкантов. Со своими прославившимися друзьями она почти не общалась. А в последнее время к ней наведывался только Колька, который приезжал в Гродин при каждой возможности, причем именно к ней, к Тамаре.
Он пытался ухаживать за бывшей своей подругой, но отношения у них как-то не складывались. Настоящих чувств Тамара к нему не испытывала, замуж выйти, лишь бы за кого, не мечтала, но и заявить Кольке, чтобы шел он на все четыре стороны, не могла. Колька был мостом между ней и тем миром, где обитал такой далекий Видаль. Ее любимый Видаль.
Дом Видаля
