Милена, что ты знаешь о наследстве Олега? Теперь, после его смерти, люди станут покупать его диски еще охотнее, чем прежде. Кто будет иметь от этого прибыль? Как это называется – роялти? В последние годы, как я понимаю, Олег был большой звездой. Он же, наверное, и немало зарабатывал?
Тамара спросила бывшую жену Видаля:
– А ты официально в разводе с Олегом?
– Да, мы развелись…
– В таком случае, – сделала Лика вывод, – мы тут все – наследницы Олега. А кто-то не хотел бы, чтобы мы получили эти деньги. Так что…
Спорить с ней ни Милена, ни Тамара не собирались. Да и чего спорить? Может, не на сто процентов и не в каждой детали, но она права. Страшно было это признавать, только правда это – их собрали тут для того, чтобы от них избавиться.
И тут вдруг снаружи, со стороны шоссе, донеслись какие-то невнятные вопли. Лика и Милена прислушались, а Тамара сразу сказала:
– Любители шансона едут. Вряд ли это к нам…
Пожалуй, таких гостей стоило опасаться. Бессмысленное треньканье и псевдодушевный голос исполнителя перекрывались дикими воплями вперемешку с матюгами. Можно было предположить, что в машине, звук мотора которой слышали в доме, несется по дороге с десяток зверски пьяных мужиков.
Больше всего Тамара боялась, что с дороги разглядят их дом и тогда…
Но нет, их миновала нелегкая.
Надо было выпить, теперь это понимали все. После пары сдержанных тостов и нескольких песен Видаля Лика вдруг подскочила и хлопнула в ладоши. С испугом оглянувшись на спящую Кристину – не разбужена ли она этим хлопком, Лика заговорщически спросила:
– Девчонки, самое главное: а кто это все организовал?
– Больше всего о делах Видаля знал Карелин, – отозвалась Тамара, – правда, Милена?
– Правда, но я поверить не могу…
Лика снова выпила рюмку и стала убеждать Милену, что иначе и быть не может. Милена ей возражала, говорила, что она Виктора много лет знает, он никогда гадостей не делал и ни разу не давал повода подумать о нем плохо. Лика с ней не соглашалась.
Тамаре тоже хотелось сказать свое веское слово, ведь к Карелину у нее были свои претензии. Но она не сделала этого, почувствовав, что ей безумно хочется спать. Девушка прогулялась в туалет, почистила зубы, умылась.
Прошла по дому, проверила входную дверь и окна – заперты ли? Дверь, обшитая стальным листом, была закрыта накрепко. Один ее вид успокаивал. Жаль только, что на окнах нет решеток.
Вернувшись на диван, Тамара свернулась калачиком и стала слушать продолжение сумбурного спора между Миленой и Ликой. Милена говорила, что Карелин всегда был к ней внимателен: регулярно звонил, поздравлял с днем рождения сына, с Новым годом. Виктор, скорее всего, и Олегу напоминал о необходимости заботиться о семье.
Через несколько часов они снова услышали, как по дороге едет машина с мужиками – поклонниками шансона. Уже засыпавшая Тамара вздрогнула и открыла глаза, остальные напряженно замолкли.
– Проехали, – прошептала Милена.
Тамара вновь стала дремать.
Лика опять заговорила о наследстве Видаля и о менеджере группы…
Под разговор Милены с Ликой Тамаре стал сниться странный сон о Видале. Он ходил по лесу, подбирал листья, говорил, что эта весна особенная. Тамара ему отвечала, что, конечно, особенная: он умер этой весной! Тогда Видаль подходил к ней близко-близко и, трогая ее волосы, объяснял ей, что…
Его слова перебил далекий женский крик.
А это был уже не сон. Тамара очнулась: в лесу кто-то кричал.
– А-а-а! – услышала она. – А-а-а!
Потом все смолкло, а через какое-то время крик повторился.
Она вскочила с дивана, растерянно оглядываясь.
Свет в комнате был погашен, но Тамара разглядела, что Лика спит, откинувшись в кресле напротив. Милену и Кристину она не увидела, но они были где-то тут.
– Девчонки, в лесу кто-то кричит! – сказала она торопливо.
На ее слова откликнулась только Лика:
– Ага, иду…
Ждать ее Тамара не стала, просто схватила куртку и побежала к двери. Полминуты ушло на отпирание замка.
Оказавшись в лесу, вдохнув холодного воздуха, Тамара прислушалась, не кричит ли женщина снова, – ей нужен был ориентир. Заставляющий холодеть душу звук опять достиг ее ушей. Тамара побежала в том направлении. Она старалась двигаться возможно быстрее, но кричавшую женщину все не видела. Наконец Тамара остановилась. Где Лика? Господи, тут же и потеряться недолго! Остается надеяться, что женщины, проснувшись, включат в доме свет, иначе дорогу обратно можно будет искать до утра. Надо было ей самой свет включить, идиотке! Лика ведь могла и снова заснуть. Все-таки выпили они прилично!
Вот тут-то Тамара и заметалась – сразу она и не сообразила, что луну скрыли облака и эта ночь темнее предыдущих. Что теперь делать? Девчонок рядом нет, тропинку она не нашла. Крик вдалеке повторился, но только один раз. Тамара поняла, что попала.
Он напал на нее сзади, из темноты, но неудачно: как только его рука схватила ее за шею, Тамара резко присела и бросилась вперед. Ей удалось вырваться и отбежать на несколько шагов. Вот только земля была мокрая, вокруг не видно ни зги, а тут еще коряги поперек тропинки! И она рухнула вниз лицом, еле успев подставить руки. Тогда он снова набросился на нее, приговаривая, что все будет хорошо, ей надо аккуратнее…
Зачем ей, в ее-то ситуации, быть особенно аккуратной, Тамара так и не поняла. Платок с эфиром плотно закрыл ей рот и нос, она потеряла сознание.
Очнулась в каком-то подвале. В стороне, на полу, стоял фонарь, освещавший мрачное низкое помещение без окон и, кажется, без дверей. Тамара ощутила себя привязанной к стулу. Ее рот был заклеен скотчем или скорее пластырем. Впрочем, от ужаса и жуткой тошноты Тамара все равно бы не смогла закричать. Она только застонала и зажмурилась. Ее тут же затошнило еще сильнее. Открыв глаза и покрутив головой, она увидела рядом с собой мужскую фигуру. Мужик стоял чуть позади ее стула.
– Вам не надо волноваться, – сказал ей похититель. – Все хорошо. Я уйду ненадолго, но бояться не надо.
Голос говорившего был молодым, а интонации – дружелюбными. Он, видимо, хочет, чтобы она радовалась тому, что ее притравили эфиром, привязали к стулу в странном подвале и потом…
Ей хотелось крикнуть ему, чтобы он заткнулся, отвязал ее и убирался к черту!
– Сейчас вам не надо нервничать. Если больно – рукам или ногам, – я сделаю узел слабее. Кивните, если больно…
Она кивнула. Он наклонился за стулом и стал там что-то делать. Тогда Тамара снова замычала, изображая боль и недовольство.
– Ну что? Все равно больно? А так? Я не могу ослабить веревку больше, а то вы высвободитесь.
Она снова заерзала на месте, захныкала. Вообще-то ей и на самом деле было больно. Не так чтоб очень, просто, упав на дорожке в лесу, она ушибла пальцы правой руки и, как почувствовала только сейчас, поцарапала левое запястье.
– Э, да у вас тут и вправду ранки… – Мужик за спиной Тамары наконец-то понял, почему пленница скулит. – Ну, я еще чуть-чуть ослаблю узел. Только вы уж ничего такого не делайте, а то у меня будут неприятности. Хо рошо?
Тамара активно закивала и перестала стонать. Она уже чувствовала, что путы достаточно ослаблены и можно попробовать освободиться. Проблема была только в том, что проклятый мужик – или парень – никуда не уходил…
