Олег находился в начале карьеры, и было видно, особенно заметно влюбленным в него девушкам, что он ощущает свою силу, как хороший гонщик ощущает свою машину. Их противоречия с Артемом еще не проявились, и всем – зрителям, группе, тем, кто слушал тот концерт в записи, – казалось, что «Алхимика» ждет долгая и прекрасная жизнь.
Увидев Видаля на расстоянии вытянутой руки, Кристина впала в состояние сходное с гипнотическим трансом – если бы ее сейчас резали на части, она бы этого даже не заметила. Она находилась в другом мире, рядом с ним, видела только его, знала, что он смотрит только на нее.
Если бы она спросила, например, у своего спутника, почему Видаль так часто останавливает на ней взгляд, спутник бы объяснил: они сидят на балконе, в первом ряду, ближе всех к авансцене. И Кристина со своими светлыми волосами, светлой кожей, одетая в бежевый жакет, заметно выделяется в черной толпе рокеров. Видаль, часто запрокидывающий голову, поднимая руку с микрофоном в конце музыкальной фразы или просто для того, чтобы отпустить на свободу свой голос, машинально смотрит на светлое пятно в этой части зала.
Но Кристине такие объяснения не понравились бы. Она видела его глаза – широко открытые, глядящие на нее, видящие ее, понимающие ее. Она ловила исходящую от него нервную энергию и насыщалась ею, как хлебом. И каждое волновое колебание его голоса давало ее душе столько новых ощущений, сколько не дали все годы предыдущей жизни.
– Он смотрел только на меня, – сказала вслух Кристина, когда они шли по ночной улице к ее общежитию.
До этой минуты Кристина молчала и не слышала ни слова из того, что говорил ее спутник. Она вообще забыла о нем. Ее мысли бродили по пустыне воспоминаний о прежней жизни без Видаля, по ночной пустыне. Она читала когда-то, что ночью в пустыне очень холодно. В это трудно поверить в разгар дня, но такой уж там климат – днем немыслимая жара и холодные ночи. Вот так и с ней было: она брела, не любимая всеми, брошенная всеми, не нужная ни отцу, ни матери, ни самой себе, словно бы одинокий путник по этой самой ночной пустыне. Зачем она вообще родилась?
Ах да! Он смотрел только на нее. Вот для чего она родилась!
– Так всегда кажется из зрительного зала, – ответил ей парень с удивлением. – Есть такие исполнители, которые сами на себя любуются, а есть – как Видаль, – кажется, что они поют лично для тебя.
Он произнес это с легкой обидой, потому что полчаса бубнил, как он одинок, а она, оказывается, даже не слушала.
– Нет, не кажется! – вдруг крикнула ему Кристина. – Идиот! Придурок! Что ты смыслишь…
Она развернулась и побежала куда-то в темноту улиц. Ее душили эмоции, она должна была как-то выплеснуть их.
Кристина заскочила за угол. На дороге сидела кошка. Новоиспеченная фанатка Видаля подбежала к ней и с размаха, изо всей силы, пнула ее под брюхо так, что животное, не успев издать и звука, ударилось о кирпичную стену дома.
Девушка остановилась и застыла, глядя вниз. Кошка валялась у ее ног – кажется, мертвая…
На следующий день Кристина сидела за кассой в самом подавленном настроении, которое можно было себе представить. Не из-за кошки. Она вскоре забыла о ней. Наоборот, после того, как Кристина поняла, что совершила первое в своей жизни убийство, ее охватило болезненное ощущение какого-то внутреннего сдвига, глубокого изменения, родившегося из чувства власти над живым существом.
Она могла бы пожалеть кошку, ведь кошка не делала ничего плохого. Сейчас бы бегала по улице, размахивая пушистым хвостом. Но Кристина не захотела, чтобы она жила, – и вот нет той кошки.
Подавленное настроение имело иные причины: она тосковала по вчерашнему вечеру, по ощущению, которое наполняло ее в зрительном зале. Это был самый настоящий отходняк, какой бывал у ее матери наутро после пьянки. Но мать могла залить его новой порцией выпивки, а Кристине нечем компенсировать свое состояние.
А около часу дня, только вернувшись с обеда, Кристина вдруг потеряла дар речи и способность считать. Между стеллажей с молочными продуктами, прямо в ее сторону, шел Видаль. Он был одет в черную кожаную куртку, джинсы и белые кроссовки. Его глаза скрывал козырек черной бейсболки, волосы были собраны в хвост. Прекрасные музыкальные пальцы Видаля держали за уголок пакет кефира. Вчера он, кажется, тоже слегка перебрал, но не эмоций, как Кристина, а алкоголя.
Видаль подошел к ее кассе, протянул пятьдесят рублей, попросил тихим, низким, волнующим голосом пачку сигарет. Она дала сигареты и, боясь поднять голову, отсчитала ему сдачу. Он ушел.
Кристина ощутила себя пассажиром, выжившим в авиакатастрофе. Это чувство счастья нельзя было описать другим образом, и если бы у нее не тряслись колени, она бы побежала вслед за Видалем.
Он пришел и на следующий день и снова выходил из супермаркета через ее кассу. На этот раз Видаль купил только хлеб. Но теперь-то Кристина была готова. Как только он покинул магазин, она подозвала напарницу и попросила ее подменить, мол, ей срочно нужна таблетка от головной боли. Сейчас она быстро сбегает в аптеку за углом и вернется.
Сбросив форменный пиджачок, Кристина выскочила на улицу. Стоял холодный ноябрь, а на ней были только тонкий свитерок и брючки.
Но зато она увидела, что Видаль свернул за угол дома, и это ее тут же согрело.
Она побежала за ним.
Так Кристина узнала, где он живет. Оказалось, что его дом находится не так далеко от общежития. С тех пор Кристина завела привычку ходить всегда только через его двор. Вскоре она узнала и плохую новость: у Видаля имелись жена и маленький сын.
Это было омерзительно, жутко, ужасно, убийственно. Кристина часто кралась за женой Видаля и ее выродком, мечтая, чтобы их сбила машина. Сразу двоих насмерть, навсегда.
Однажды возле дома главного «алхимика» она заметила группку молодежи. Разглядела там и второго из тех двоих, что в детдоме научили ее слушать любимую группу (от первого-то она после концерта сбежала!).
Кристина подошла и поздоровалась. Они поговорили о том о сем, парень познакомил ее с другими. Оказалось, что все они – фанаты Видаля. Сначала Кристина немного взревновала, но потом подумала, что эти ребята могут оказаться ей полезными. У них имелись самые новые песни «Алхимика», они были в курсе всех дел Видаля, всегда точно знали, где он сейчас, чем занимается, и могли ей помочь видеться с ним чаще.
Кристина стала ходить на их тусовки, которые организовывались у кого-нибудь из фанатов дома, стала приглашать ребят к себе. Иногда они ужасно раздражали ее и своей щенячьей преданностью группе «Алхимик», и бренчанием на гитаре с распеванием песен Видаля противными козлиными фальцетами. Но зато теперь Кристина не пропускала ни одного выступления «Алхимика» в Гродине.
Благодаря Видалю, его фанатам и его музыке Кристина снова ожила. И ожила на новом уровне, в другой ипостаси – любящей и любимой женщины великого музыканта. Пусть они пока еще в разлуке.
Она поверила в его любовь, понимая, что он вынужден скрывать свои чувства от всех окружающих. Он ведь женат. Почему они не встретились раньше, почему? Все могло бы быть иначе! Точно так же произошло и с отцом Кристины – он не смог заботиться о любимой дочери из-за своей мерзкой жены.
Неужели же это ее судьба – тупым и пустым телкам уступать мужчин, которые принадлежали ей по праву рождения или по праву настоящей любви?
Прошло не так много времени, и девочки-фанатки доложили Кристине, что у него с женой уже не очень… Она – сестра Артема Орлика, а Артем вышел из состава «Алхимика» и основал собственную группу. Теперь жена Видаля мечется между братом и мужем, а это неизменно заканчивается только одним – разводом.
Такой прогноз Кристине понравился. Надо только подождать, и все будет хорошо!
Так вот и шли годы…
А когда Кристине исполнилось двадцать три, ее разыскал отец. Дочь еле узнала его. Не потому, что он изменился, а потому, что она уже забыла своего родителя. Видаль вытеснил из ее головы все печали и
