Самолет приземлился в аэропорту Женевы рано утром. Лиза, погруженная в свои мысли, рассеянно спускалась по трапу. Сойдя на землю, она чуть не столкнулась с кем-то, преградившим ей путь, смущенно подняла глаза и… оказалась в объятиях Максима. Он сейчас же завладел ее губами, и этот полный страсти поцелуй вернул Лизу к жизни. Она обвила руками его шею, прижимаясь к нему всем телом. Все окружающее словно исчезло. Только он и она…
Наконец Максим слегка отстранил ее и тихо попросил:
— Поедем к тебе.
Лиза кивнула, и они направились к стоянке такси.
— Ты не на машине? — удивилась она.
— Понимаешь, — смутившись, объяснил он, — я так и не успел поспать. Засыпаю просто на ходу. Мы только вечером вернулись.
— Я знаю, видела по телевизору, — сказала Лиза. — И ты встретил меня… Как ты узнал, когда я прилечу?
— Клара посоветовала позвонить в твой отель в Милан, и они очень любезно помогли мне выяснить, где ты. Там такой скандал, — предупредил он, пристально глядя на нее.
— Не важно, — отмахнулась она. — Все это не важно.
Такси остановилось у дома Лизы. Максим взял ее чемодан и поднялся следом за ней по лестнице.
— Располагайся как дома, — предложила Лиза, — а я переоденусь и приготовлю завтрак.
Она торопливо переоделась в джинсы и свитер и поспешила на кухню. Окликнув Максима и не получив ответа, заглянула в его спальню и обнаружила, что он спит. Улыбнувшись, Лиза опустилась на колени и стянула с него ботинки, причем он даже не пошевелился, а только что-то невнятно пробормотал. Постояв над ним, она счастливо вздохнула и со спокойной душой отправилась хлопотать по хозяйству.
Уже стемнело, когда из ванной донесся шум воды. Лиза закрыла книгу и прошла на кухню, догадываясь, что он, должно быть, ужасно голоден.
Максим появился в дверях через полчаса, гладко выбритый, с еще влажными волосами, в тренировочном костюме, который так и оставался у нее со времени его болезни.
Лиза встретила его теплой улыбкой и кивком указала на стол, где на жаровне стоял горшочек с дивно пахнущим фондю — излюбленным национальным блюдом из сыра, распущенного в вине, с пряностями. Здесь же лежали две деревянные вилки для хлеба, который надлежало окунать в фондю, и стояли наготове кружки для кофе и кофейник. Они ели молча, поглядывая друг на друга. Поев, Максим удовлетворенно откинулся на спинку стула и, блаженно вздохнув, поинтересовался:
— Как ты догадалась, что об этом я и мечтал?
— Я знаю, чего хочется, когда приезжаешь издалека.
Повисло молчание, которое нарушил Максим, сказав негромко:
— Я люблю тебя.
Лиза едва не поперхнулась. Она, наверное, ослышалась.
— Что… что ты сказал?
— Я люблю тебя, — повторил он так обыденно, точно просил передать соль.
— И давно это пришло тебе в голову? — запинаясь, спросила Лиза.
— Я знал это с нашей первой встречи, — тихо ответил Максим, — но не мог тебе признаться, пока не спустился в эту проклятую пропасть.
— Но почему, почему? — Он лишь пожал плечами, и тут Лиза поняла: — Ты боялся, что, зная о твоей любви, я смогу отговорить тебя? — Она сердилась, но не на него, а на себя, за то, что была несправедлива к нему. — Верно! Я бы и постаралась, потому что не понимала…
— Этого и я боялся.
— Но теперь я понимаю тебя! — Максим недоуменно вскинул бровь, и она торопливо добавила: — Понимаю достаточно, чтобы больше никогда не удерживать тебя.
— Правда? — По губам его скользнула улыбка, ей показалось, что недоверчивая.
— Я хочу лишь, чтобы ты был счастлив, — сказала она. — И если для этого тебе необходимо полжизни проводить в своих пещерах, что ж, я согласна.
— И ты обещаешь, что от страха за меня не сойдешь с ума?
Лиза судорожно сглотнула. Разумеется, она будет сходить с ума каждый раз, провожая его в очередную экспедицию. Но скрепя сердце она твердо проговорила:
— Я переживу. — А про себя добавила: лишь бы ты остался жив.
Максим поднялся, взял ее за руки и притянул к себе.
— Вы согласны выйти за меня, Ледяная дева?
— Да, — едва не задохнувшись, прошептала она, готовая ко всему — к бесконечному ожиданию, вечному страху и мукам — ради его любви.
— И ты согласна, чтобы у нас были дети?
Она представила себе детишек Клары Морель, с гордостью показывающих ей фотографии отца, и, не колеблясь ни секунды, ответила:
— Да!
— Ну а мне в таком случае больше не нужны никакие пропасти, — спокойно произнес Максим.
Лиза в изумлении подняла на него глаза.
— Но как же?.. Я не хочу, чтобы ты отказался от всего ради меня.
— Я делаю это ради себя, — возразил Максим. И, видя ее волнение, постарался объяснить: — Я всегда хотел стать ученым, ученым-геоморфологом, исследующим пещеры. Но у меня никогда не было такого мистического отношения к ним, как у Жана. Правда, перед смертью он тоже кое-что понял. То, что мы пережили вместе с ним, я никогда не забуду. Но его нет, и все теперь не так, как было.
Сердце Лизы затрепетало.
— И как ты представляешь свою жизнь без постоянного риска?
— Я выполнил все, что считал необходимым: вернул на землю останки Жана и покорил погубившую его пропасть. Иначе я не мог бы уважать себя.
— Уважать себя? — переспросила Лиза.
Максим стиснул ее руки.
— Я должен рассказать тебе то, о чем никому не рассказывал. — Он тяжело вздохнул. — После смерти Жана меня не отпускало чувство неуверенности в себе. Мы с ним так доверяли друг другу, что готовы были безрассудно идти на любой смертельный риск. Мы казались себе бессмертными.
— Все люди смертны, — возразила Лиза.
— Ты права! — Максим притянул ее руки к своей груди. — Я осознал это, когда Жана не стало. И еще я понял тогда, что очередь за мной. Все мое мастерство, весь опыт больше не имели никакого значения. Я впервые стал испытывать страх.
— И ты… — Лиза прижала ладонь к его щеке. — Ты снова отправился в пропасть, чтобы доказать себе, что способен преодолеть свой страх?
— Ну, прежде всего, чтобы вытащить оттуда Жана и вернуть Кларе и детям. По правде говоря, я не верил, что мне удастся остаться в живых.
У Лизы перехватило дыхание.
— И ты все-таки… — Она не смогла договорить.
— Поступил, как любой мужчина на моем месте. Иначе я считал бы себя трусом и слабаком.
— Неправда! Ты не трус и, конечно, не слабак.
— Ты думаешь? — Максим криво усмехнулся. — А как же та наша ночь? Мне было так стыдно…
— Стыдно? — с возмущением воскликнула Лиза. — Ты любил меня тогда…
— Да, — перебил ее Максим, — но я не имел права на твою любовь, не имел права заставлять тебя потом страдать. Я ведь знаю, что пришлось пережить Кларе. Она старается не показывать вида перед детьми и перед родителями Жана. Лишь однажды при мне у нее не выдержали нервы. Никогда я не видел, чтобы человек так страдал! И не хотел бы, чтобы кто-нибудь так страдал из-за меня. Особенно ты. Я ведь понимал, что влюбился в тебя окончательно и бесповоротно. Любовь словно обрушилась на меня, и я не успел защититься от нее.
