возвращения солнца, и несомненно, что здесь мы можем выносить такое пребывание на солнце, которое оказалось бы роковым в Индии. Вероятно, благодаря большой сухости воздуха солнечные удары здесь редки. За 22 года д-р Ливингстон не видел ни одного случая солнечного удара и ни об одном не слышал, хотя здесь редко приходится встречать защитительные головные уборы, которые всегда носят в Индии.
Когда вода стоит на самом низком уровне, иногда попадаются небольшие пороги, которых, вероятно, нет в течение остальной части года.
Переночевав напротив текущей с юга речки Боме, мы прошли мимо острова Накансало и 17-го спустились через пороги, носящие это же название. Девятнадцатого мы подошли к более серьезным порогам – Натабеле, у входа в Карибу. Макололо артистически провели каноэ через отверстие в гряде. Войдя в теснину, мы столкнулись с 30 бегемотами: недалеко от начала Карибы отмель тянется почти на протяжении двух третей сузившейся реки, и они плавали в тихом месте за нею. Несколько из них находилось в фарватере, и лодочники боялись плыть среди них, так как, по их словам, в стаде обычно оказывается один со скверным характером, которому доставляет злобное удовольствие переворачивать каноэ.
На противоположных скалах было несколько мальчиков. Они забавлялись тем, что бросали камни в испуганных животных, и некоторым попали в голову. Нетрудно было бы перестрелять все это стадо. Мы сделали несколько выстрелов, чтобы прогнать бегемотов. Пули часто скользят по их черепу, причиняя им не больше вреда, чем школьнику разбитый нос. Одного бегемота мы убили, и его понесло вниз течением, а по берегу за ним бежали люди. С левого берега нас окликнул один туземец и сказал, что один человек на этом берегу знает, как молиться богам Карибы; он посоветовал нам нанять его, чтобы он молился о нашей безопасности, пока мы будем проходить пороги, иначе мы наверняка погибнем. Никто еще не рисковал жизнью на порогах Карибы, не заплатив предварительно речному врачу, или жрецу, за его молитвы. Наши люди спросили, нет ли впереди водопада, но он отказался дать какие-либо сведения, – мы, мол, на другом берегу; вот если мы переедем на его берег, то он, может быть, нам кое-что скажет. Мы переправились на этот берег, но «тот человек» ушел в деревню. Тогда мы вышли на берег и перебрались через горы, чтобы взглянуть на Карибу, прежде чем доверить ей наши каноэ. Течение оказалось сильным и кое-где прерывающимся преградами, но фарватер был почти прямой, водопада не было, и мы решили рискнуть.
Пока мы ходили, наши люди зашли в деревню, и их там угостили пивом и табаком. Жрец, знающий, как молиться богу – владыке этих порогов, следовал за нами с несколькими своими друзьями. Они были весьма удивлены, видя, что наши люди прошли пороги благополучно без его посредничества.
Туземцы, которые погнались за мертвым бегемотом, поймали тушу двумя милями ниже, привязали ее к скале и сидели на берегу около мертвого животного, ожидая нас. Так как течение здесь было быстрое и скалистые берега не казались удобной пристанью, мы взяли бегемота на буксир и сказали жителям деревни, чтобы они следовали за нами, – мы отдадим им большую часть мяса. Крокодилы так хватались за тушу, что мы скоро вынуждены были отвязать ее и предоставить ей плыть по течению, так как крокодилы своими усилиями могли бы перевернуть каноэ.
В поисках удобного для ночлега места нам пришлось уйти так далеко вниз, что туземцы решили, будто мы не хотим разделить с ними мясо, и вернулись в деревню. Мы провели две ночи на месте, где был разделан бегемот. Крокодилы поработали в темноте, разрывая то, что осталось в реке, и яростно колотя по воде своими мощными хвостами.
Горы с обеих сторон Карибы похожи на Кебрабасские, пласты перемещены и скручены во всех направлениях, ровные места отсутствуют.
Хотя горы сжимают Замбези, превращая ее на протяжении нескольких миль в узкий поток, других порогов, кроме находящихся при входе в эту теснину, нет. Поверхность реки гладкая, и, вероятно, река здесь очень глубокая.
Несколько скал, стоящих в устье Карибы, на расстоянии выглядят как форт. Громадные массы пород, смещенные, изогнутые и даже перекрученные до невероятия, свидетельствуют о каком-то гигантском и конвульсивном перевороте в природе, образовавшем, вероятно, Кебрабасу, Карибу и водопад Виктория и придавшем им их нынешний вид. Он произошел после образования угля, так как и его пласты были смещены. Вероятно, в нынешней спокойной деятельности природы не происходит ничего подобного.
Выйдя из ущелья, мы раскинули лагерь у небольшой реки Пенделе, находящейся от него на расстоянии нескольких миль. Гора Палаби находится на восточной стороне нижнего конца теснины Карибы; хребет, к которому она принадлежит, пересекает реку и продолжается в юго-восточном направлении.
Чикумбула, гостеприимный младший вождь, подчиненный Нчомокеле (верховному вождю обширного района), которого мы не видели, принес нам на другой день большую корзину муки и четыре курицы, а также пива и комок соли, «чтобы было вкусно». Чикумбула сказал, что местные жители страдают из-за слонов, поедающих хлопчатник. Однако его подданные казались зажиточными людьми.
За несколько дней до нашего приезда они поймали в одну ночь в волчьи ямы трех буйволов. Не в силах съесть трех сразу, они оставили тушу одного разлагаться. Ночью ветер изменился и стал дуть от дохлого буйвола к месту нашего ночлега; кроме того, голодный лев, вовсе не разборчивый в пище, разворотил эту гниющую массу и своим радостным рычаньем, которым он отмечал этот пир, мешал нам спать. Здесь, особенно отсюда до мест ниже Кафуэ, а также на необитаемом берегу Моселекатсе совершенно исключительное обилие всякой дичи. Засуха гонит всех животных к реке на водопой. За час вечерней или утренней прогулки по правому берегу реки можно убедиться, что местность кишит дикими животными: большие стада палла, водяных козлов, куду, диких свиней, эландов, зебр и обезьян; в укромных местах – куропатки, цесарки и мириады горлинок; повсюду свежие следы слонов и носорогов, приходивших к реке ночью. Через каждые несколько миль мы наталкивались на стадо бегемотов, спящих на какой-нибудь мелкой отмели; их тела, почти целиком выступавшие из воды, походили на черные скалы. Когда за этими животными много охотятся, они становятся в соответствующей степени осторожными. Но здесь их не беспокоит ни один охотник, и они отдыхают в безопасности, предусмотрительно все-таки располагаясь как раз над глубоким фарватером, куда они могут нырнуть, если их что-нибудь встревожит. Если выстрелить в спящее стадо, они все вскакивают на ноги и глядят со своеобразно флегматичным бегемотьим удивлением, ожидая другого выстрела, прежде чем броситься в глубокую воду. В нескольких милях ниже владений Чикумбулы мы видели в одном стаде белого бегемота. Наши люди никогда до сих пор такого не видали. Он был розовато-белого цвета, точно такого, как у альбиносов. Создавалось впечатление, что он – отец многих других, так как в стаде было немало животных с большими светлыми пятнами. Встречающийся «белый» слон – такой же розоватый альбинос, как этот бегемот. В мелких селениях, в нескольких милях выше Карибы, мы видели людей с такими же особенностями кожи. По-видимому, одни и те же явления действуют и на животных, и на человека. Бегемот темной окраски стоял один, как будто изгнанный из стада, и кусал воду, вертя головой из стороны в сторону с самым бешеным видом. Это кусанье воды чудовищными челюстями – бегемочий способ «хлопнуть дверью». Говорят, что если у самки бегемота рождаются близнецы, то одного из них она убивает.
Мы пристали к красивому, поросшему деревьями острову Калаби, против которого Туба Мокоро отчитывал льва, когда мы шли вверх. У предков народа, населяющего теперь остров, был скот. Но страной завладели цеце. Никто не знает, где плодятся эти насекомые; в определенное время года они все исчезают, потом возвращаются снова неизвестно откуда. Туземцы так внимательно наблюдают природу, что их незнание в этом случае нас удивило.
В маленькой бухте, где мы пристали к берегу и где женщины берут воду, живет одинокий бегемот. Среди скал бегают во множестве маленькие ящерицы и ловят мух и других насекомых. Эти безвредные создания иногда оказывают большую услугу человеку, поедая громадные количества белых муравьев.
В полдень 24 октября мы встретили в одной деревне ниже Кафуэ Секваша с главной группой его людей. Он сказал, что за время его путешествия было убито 210 слонов; многие из его спутников – прекрасные охотники. Судя по числу виденных нами животных, это возможно. Он сообщил, что, достигнув Кафуэ, он отправился к северу в страну зулусов, предки которых пришли сюда в прежние времена с юга и основали государство с родом республиканской формы правления.
Секваша – «величайший» португальский путешественник, какого нам довелось встречать; он хвастается, что говорит на дюжине различных наречий. К сожалению, он очень мало может рассказать о виденных им странах и народах, и на его рассказы не очень-то можно полагаться. Однако, если принять во внимание влияния, среди которых он был воспитан, и отсутствие каких бы то ни было средств получить
