Дорис.
Никто не дорожил ею настолько, чтобы убить того, кто воспользовался ее мимолетной благосклонностью.
Нет. Убийца имел зуб только на Торна. Или же это был просто несчастный случай. Гостиничный ворюга вошел в номер и в ходе драки нанес смертельный удар. Этим можно объяснить исчезновение бумажника, но двухдолларовая банкнота… Грабитель не стал бы тратить время на такую мрачную шутку.
Все факты отсылали Эйлин к самому Торну. К его личности, к людям, которых он посещал. А она ничего о нем не знала. Она только в полночь узнала его имя и пошла с ним в гостиницу.
Кто мог рассказать о нем? Ни Ральф, ни Дорис. Ральф только заметил его, не более, и с трудом вспомнил его имя.
Барт. Он устраивал вечеринку и рассылал приглашения.
Осмелится ли она расспросить его? Он может заинтересоваться причиной ее любопытства. Заподозрит ли он, что за этим нечто кроется? Конечно, не раньше, чем узнает о смерти Торна и обстоятельствах его гибели. Тогда он вспомнит о вопросах Эйлин. Но это уже не будет иметь значения. Рано или поздно полиция узнает о событиях вечера, сделает сопоставления и выяснит, что Эйлин находилась на месте преступления.
Она встала и набрала номер Барта. На том конце провода долго звонил телефон, потом ей ответил сонный голос.
— Это вы, Барт? Как вы себя чувствуете сегодня утром?
— Я разбит, милочка моя, полностью разбит. Объясните мне, зачем я устраиваю эти вечерники? Куча болванов приходят ко мне напиться, развлекаются как сумасшедшие, а я наутро страдаю от похмелья. А как вы, Эйлин?
— Никогда еще я не была такой вялой и разбитой. Во всяком случае, насколько могу вспомнить.
Барт рассмеялся и снисходительным тоном сказал:
— Но вы провели потрясающий вечер. Не отнекивайтесь.
— Вечер получился отличным. У вас были очень интересные люди. Некоторых из них я видела в первый раз.
— А я надеюсь, что многих видел в последний. Спрашиваю, себя: откуда берутся эти чудаки, которые ломятся в мой дом?
Она хихикнула и голосом шаловливой девчонки спросила:
— Надеюсь, вы не зачислили Торна в эту категорию?
— Торна? А что, был тип и с таким именем тоже? Ах да, вспомнил. Вам должно быть стыдно. Чем этот хмырь лучше меня?
— По-моему, он недурен.
— Что вы о нем думаете, было всем видно, моя лапочка. Никто не сомневался, что вы положили на него глаз и что ваши намерения не отличались кристальной чистотой. Вы остались им довольны?
Щеки Эйлин залила краска и, только сделав над собой усилие, она смогла продолжать разговор в игривом тоне.
— Разве вы не знаете? Домой меня проводил Ральф, и мы расстались перед моей дверью.
— Никогда бы не подумал, что он сможет остановиться на таком заманчивом пути. Я и не знал, что это он вас похитил. Вы исчезли в тот же момент, что и этот увалень Торн. Поэтому, признаюсь, я сделал нелестный для вас вывод.
— Вы ошиблись, — весело отпарировала Эйлин, — я звоню вам как раз по этому поводу. Барт, кто такой Винсент Торн, где он живет?
— Я не имею на этот счет ни малейшего представления, мое сокровище. Его привел Джерри Говард. Вы знаете Говарда?
— Не думаю.
— Парень, который пишет книги. У меня есть его телефон. Можете позвонить, если хотите выпытать у него этот секрет.
— Да, дайте мне, пожалуйста, номер, Барт.
— Минуточку, я поищу записную книжку. Но скажите мне все-таки, как такая ладная девочка могла втюриться в чайника вроде Винсента Торна? Мой слабый интеллект просечь этого не может. Подождите одну минуточку.
Эйлин ждала, прижав трубку к уху. Через некоторое время голос Барта опять послышался на том конце провода.
— Порядок. Я его нашел. — И он продиктовал номер, который со вчерашнего дня отпечатался в памяти Эйлин.
Она поблагодарила Барта и повесила трубку.
Итак, вместо Торна ответил Джерри Говард. «Парень, который пишет книги», по словам Барта. У них был один номер телефона.
В тишине раздался звонок нижней входной двери. С бьющимся сердцем она сняла акустическую трубку в своей маленькой прихожей. Полиция? Ее следы уже обнаружены?
— Кто там? — спросила она.
— Мисс Эйлин Феррис? — осведомился мужской голос.
— Да.
— Вы, наверное, меня не помните, но я познакомился с вами вчера вечером у Барта. Джерри Говард. Вы разрешите мне подняться?
— Конечно.
Что ему нужно? Что он знает? Тысяча вопросов теснилось в ее голове, пока она прислушивалась к скрипу лифта. Наконец она услышала шаги в коридоре и открыла дверь.
Джерард Говард оказался стройным шикарным брюнетом в твидовом пиджаке, коричневых брюках, бежевой рубашке и без головного убора. На губах его блуждала хитроватая улыбка, которую все же нельзя было назвать ухмылкой.
Скрытый смысл этой улыбки пугал и гипнотизировал Эйлин. Она отступила в сторону, чтобы пропустить гостя, и закрыла дверь. Он остановился возле нее, раздел взглядом, одобрительно покачал головой, увенчанной копной черных волос, и сжал тонкие губы.
— Безусловно, вчера вечером я был вдымину пьян. Прости меня, Господи, но я еще спросил у Винсента, что ему в вас понравилось, когда он взахлеб хвастался своей новой победой. Теперь я понял. Черт меня побери! Каким же идиотом я был!
Резким движением он приблизился к ней и плотно, всем телом, прижал к двери. Он не был выше Эйлин, его глаза находились на уровне ее глаз. Губы ждали в нескольких миллиметрах от рта молодой женщины.
Эйлин вырвалась внезапным рывком и, задыхаясь, хлестнула его по левой щеке.
Выражение лица Джерри Говарда изменилось. Он облизнул губы и покачал головой.
— Слишком шикарно, слишком шикарно для Винсента. Он не будет знать, что делать с подобной фурией. Вы станете героиней моей следующей книги.
Он отвернулся, как бы давая понять, что она его больше не прельщает, и плюхнулся на диван. Черная прядь волос, свисающая на лоб, придавала ему лихой и развязный вид. Эйлин отметила про себя, что эта небрежность была искусственной. Она уселась на другом конце комнаты.
— Зачем вы пришли? — спросила она сердито.
Он насмешливо посмотрел на нее.
— Вам что, на пальцах объяснить? Сами не догадываетесь?
— Я вас даже не знаю.
— А что это меняет?
— Все.
— А вчера вечером вы лучше знали Винсента?
— Винсента? О ком вы говорите?
— У нас с вами такой вид, будто мы на радио играем мелодраму. Автору дают столько-то минут до
