вестибюле между залом ресторана и баром. Молодая девушка, восседавшая за конторкой перед коммутатором, с сомнением взглянула на часы, когда детектив справился о мистере Рекере.
— Я не могу беспокоить его в такой ранний час. Если только это не слишком срочно.
— Крайне срочно, — утвердительно кивнул головой Шейн.
Она продолжала колебаться.
— Вы не можете сказать мне, о чем идет речь? Когда его будят слишком рано, он встает в ужасном настроении, — улыбнулась она рыжему детективу. — Утверждает, что пишет, а я вроде прогоняю его вдохновение. Но уверена, что он просто долго спит.
Шейн улыбнулся ей в ответ, но продолжал тоном, не терпящим возражений:
— Я служу в полиции. Дайте мне номер его комнаты, я пойду и сам разбужу его. И не скажу, что это вы направили меня туда.
— Да, я предпочла бы, чтоб он этого не знал. Номер девяносто.
Шейн поблагодарил и направился к лифту. Посыльный в такой же ливрее, как и портье, поднял его на пятый этаж.
— В конце коридора, налево, сэр, — сказал он.
Детектив из Майами остановился перед дверью и услышал стук пишущей машинки. Постучал, но стук машинки не прекратился. Он постучал еще раз, довольно громко.
Никакого ответа. Однако тот не мог не слышать его. Тогда Шейн, терпение которого иссякло, забарабанил в дверь обеими руками и крикнул:
— Открывайте, Рекер!
Приказ возымел действие, и через несколько секунд Шейн очутился перед молодым человеком лет тридцати, черноволосым и тонким. Он был непричесан, одет в черную бархатную куртку с ярко-красными отворотами, надетую прямо на пижаму, ноги босы.
— Какого черта вам от меня нужно? — раздраженно спросил он. — Неужели нельзя иметь немного покоя у себя дома? Убирайтесь вон!
Он собирался захлопнуть дверь, но Шейн помешал ему.
— Я хочу задать вам парочку вопросов по поводу Элси Мюррей, — заявил он.
— Элси Мюррей! — повторил Лью Рекер с искаженным от ярости лицом. — И вы беспокоите меня, когда я работаю, чтобы поговорить об Элси Мюррей? Это симпатичная кошечка. Вот и все, что я знаю. А теперь будьте любезны убрать ногу и дайте мне закрыть дверь, иначе я позвоню в дирекцию и потребую вышвырнуть вас на улицу.
— Нет, — спокойно возразил Шейн. — Я войду, Рекер. Как вы были знакомы с Элси, знали ли ее близко?
Он двинулся вперед, и Лью Рекеру пришлось отступить назад.
— Другие могут вам ответить не хуже меня. Кто вы такой и что вам надо?
— Я детектив, — ответил Шейн с улыбкой, — веду расследование по делу Элси. Прошлой ночью она была убита. Вам это известно?
— Нет, я этого не знал! — завопил Рекер. — Что вы говорите? Убита!
Его гнев сменился недоверчивостью.
Шейн снял панаму и огляделся вокруг. Комната маленькая и аккуратно прибранная. Окна выходят на улицу. Пишущая машинка стоит на красивом письменном столе. Напротив кушетки — два удобных кресла.
— Черт побери! — проворчал Лью Рекер, не высказывая ни удивления, ни ужаса, но так, словно эта новость явилась для него личным оскорблением. — Убита! Как? Когда?
— В своей квартире. Где вы были сегодня ночью между двумя и четырьмя часами?
Детектив опустился в одно из кресел и скрестил свои длинные ноги.
— Я? Надеюсь, меня не подозревают?
— Подозревают всех мужчин, которые были с ней знакомы, — заявил Шейн.
Рекер засмеялся с некоторой дрожью в голосе.
— Тогда вам придется поработать. Понадобится целый полк полицейских, чтобы провести это расследование.
— Мне рассказали другое. Вы были, кажется, ее единственным любовником.
— Кроме шуток? Кто же вам это сказал?
Рекер сел и аккуратно поправил отвороты куртки.
— Ваш друг Эвери Бирк, — ответил ему Шейн.
Закуривая, он внимательно наблюдал за Рекером.
— Сволочь! — воскликнул писатель, и гримаса отвращения приподняла его верхнюю губу, украшенную тонкой ниточкой усов. — Элси отказалась пойти в его берлогу. И чтобы оправдать свое поражение, он обвинил ее в том, что она не любит мужчин.
— Кроме вас, — любезно поправил его Шейн.
Лью Рекер пожал плечами, и удовлетворенная улыбка сменила его гневную усмешку.
— Ну и что ж, да, Бирк был вынужден признать, что я не вызывал у Элси отвращения.
— Хорошо, — сказал Шейн. — Где вы были между двумя и четырьмя часами ночи?
— В своей постели.
— Вы можете доказать это?
Рекер заколебался, несколько раз моргнул и пробормотал:
— Это тенденциозный вопрос.
— Так ответьте на него.
— И не подумаю, — заявил Рекер. — Я не арестован и не обвиняюсь в преступлении, не так ли?
— Еще нет, — проворчал Шейн, — но это может случиться, если будете по-прежнему упорствовать и молчать.
— Да неужели! Какие у вас есть доказательства, что мои действия и поступки имеют какое-либо отношение к смерти Элси?
— Вы присутствовали вчера вечером на банкете?
Рекер утвердительно кивнул.
— Это был ежегодный банкет Ассоциации Авторов Детективных Романов. Конечно, я там был. С Элси и еще с несколькими сотнями других.
— Вы пишете детективные романы?
— Не совсем. Я записался в Ассоциацию, чтобы пользоваться теми развлечениями, которые она предоставляет своим членам, а также, чтобы она воспользовалась моей известностью. Мой жанр — это многоплановый фантастический роман.
Он говорил приподнятым тоном. Вдруг он выпрямился, и на его загорелом лице отразилось живое волнение.
— Послушайте-ка, проверьте, чем занимался в это время некий Бретт Холлидей. Он пишет идиотские книги, героем которых является один частный детектив из Майами, какой-то рыжий тип, наполовину свихнувшийся. Холлидей вчера не отлипал от Элси целый вечер. Он оказался пьян в стельку, и слышно было только его — выпендривался, чтобы произвести на Элси впечатление. По всей видимости, хотел провести с ней ночь. Я не поклянусь, что это ему не удалось. Его маневры заметили многие, и всем было противно. Вы наверняка найдете кого-нибудь, кто видел их уход.
Шейн покачал головой, но его лицо оставалось невыразительным, как маска.
— Я проверю. Можете ли вы сообщить еще что-нибудь?
— К сожалению нет.
— Расскажите мне об Элси, — сказал Шейн, выпуская клуб дыма. — Личность жертвы играет большую роль в преступлении. Какого типа была эта женщина?
— Таких в Нью-Йорке легион, — пожал плечами Рекер. — Тысячи женщин, созданных по одному образцу. Провинциалочка поселяется в Нью-Йорке, находит работу секретарши в литературной среде. Посещает художников, писателей, и свобода ударяет ей в голову. Она быстро теряет свою наивность и начинает бравировать авангардистскими вкусами, пьет, флиртует. Ее нельзя назвать легко доступной, но она не обладает и чрезмерной добродетельностью. Ей хочется развлекаться. Представляете себе?
