подбирала комнату для новой служанки. Собственно говоря, не надо иметь семь пядей во лбу, чтобы заметить интерес хозяина к этой особе – это не было секретом ни для кого в Бэньярд-Холле. А Аллегра к тому же отличалась несравненной красотой, от которой у всякого мужчины захватывало дух, и дивным телом, так и звавшим к любви.
И он желал ее – это было несомненно. Но в отличие от череды платных шлюх и уступчивых горничных, которые согревали его постель после кончины Руфи, в этом случае он жаждал чего-то большего, чем просто развлечение на одну ночь. Как ни глупо это выглядело, но ему вдруг приспичило, чтобы именно она, и только она, принесла весь свой пыл, всю страсть и силу на алтарь их любви. И ради этого Ридли был готов подождать, пока не сумеет вскружить ей голову, распалить и раздразнить настолько, что она будет думать только о нем. Пока не признается в том, что не укрылось от его внимания – своей слабости к нему, Грею, к его ласкам и поцелуям. Как бы упорно ни пыталась она это отрицать – даже перед собой.
Когда Грей пробрался в ее комнату и поставил свечу на пол, Аллегра спала на боку, свернувшись клубком. Ночь выдалась душная, девушка скинула во сне одеяло и теперь лежала, подогнув ноги к животу и подсунув под щеку ладонь. Почему-то она напомнила Грею котенка – маленького, пушистого и трогательно милого. При одном взгляде на нее в нем вновь всколыхнулось желание.
Волосы цвета воронова крыла были заплетены в простую косу, и теперь она казалась темным мостом, разделявшим загорелую кожу щек и более бледную, нежную на плечах. Ворот ночной рубашки развязался, она сползла с округлых плеч и слегка приоткрыла заманчиво белевшую пышную грудь. Грей машинально провел рукой по губам, словно томимый жаждой, и осторожно присел на край постели. Девушка со вдохом повернулась на живот, выпрямила ноги и потянулась, совсем как котенок, который сейчас заснет снова. Подол рубашки приподнялся, явив взору виконта тугие, округлые ягодицы; длинные стройные ноги обнажились – они так и манили к себе. В мягкой ямке под коленом билась жилка.
У Ридли захватило дух, в ушах гулко зашумела кровь. Аллегра возбуждала, она была желанна так, как ни одна женщина в мире. Такая чистая, такая ароматная и свежая – ни дать ни взять спелый летний плод, который сам просится, чтобы его отведали. Грей сгорал от желания схватить ее в охапку, чтобы прижать к себе, чтобы ласкать каждый дюйм итого дивного, восхитительного тела. Чтобы от его трепетных ласк она проснулась. И чтобы…
Он ошалело потряс головой. Нет! В эту ночь он определенно переусердствовал с джином. Взять ее силой, против воли? Нет, Грей еще не пал так низко. Он пьян, но не настолько, чтобы пытаться насильничать. Потом ему не хватит целого моря джина, чтобы смыть этот грех, если все же он сделает такую глупость. И он напомнил себе, что пришел в эту комнату всего лишь ради пары поцелуев. Просто на это губах все еще остался свежий вкус ее рта. Он осторожно оперся обеими руками на кровать, карауля миг, когда Аллегра проснется. Удовлетворенно улыбнулся, наклонился и жадно приник губами к пушистым завиткам у нее на шее. Она почувствовала, что кто-то целует ее. Ласково целует шею, плечи, щеку, чувствительную ямку возле ушка. Аллегра затрепетала от восторга. Какой чудесный сон: странный, необычный, захватывающий! Он совсем не походил на холодную, жестокую реальность, и девушка помолилась, чтобы этот сон длился вечно. С еле слышным томным стоном, больше напоминавшим мурлыканье, она шевельнулась под его нежным натиском. И тут же ее ног коснулась горячая рука, ласкавшая шелковистую кожу. Она скользнула выше, легла на ягодицы и легонько их сжала. Аллегра вздрогнула. Ах, какой прекрасный сон! Как приятно эта рука гладит ей спину! Несмотря на то что даже под тканью рубашки прикосновения кажутся болезненными в тех местах, где кожу задел кнут Кромптона. Кнут Кромптона?! Боже милостивый, да ведь это никакой не сон! Аллегра заморгала, стараясь поскорее сбросить оцепенение, повернуться и сесть. Но вместо этого вдруг обнаружила, что ее схватили за руки, прижали к кровати, а сверху навалилось чье-то тяжелое тело. Над головой раздался тихий смех.
– А я все гадал, скоро ли ты проснешься, – промолвил кто-то с издевкой. – Не то чтобы это было мне так уж неприятно, отнюдь нет…
– Ридли! – выкрикнула она, удивленная и напуганная в равной мере. Чертыхнулась и принялась дико биться, стараясь скинуть с себя его руки.
Остатки сна развеялись, и оттого грозившая ей опасность показалась еще ужаснее. Девушка перекатывала голову по подушке, напрягаясь что было мочи, и все без толку. Ей не удалось даже развернуться настолько, чтобы увидеть его лицо. Наверняка он ухмыляется от уха до уха, этот похотливый дьявол!
– Будь ты проклят, мерзавец! – воскликнула Аллегра, в бессильной ярости молотя пятками по постели.
– Успокойся, – велел он. – Сила на моей стороне, и ты это знаешь.
По тому, как невнятно Ридли выговаривал слова, можно было догадаться, что он пьян. Она снова забилась.
– Трусливый насильник! Отпусти меня!
– Ну что ж, бейся, пока не надоест, – засмеялся он. – Только учти: с каждым рывком твоя рубашка задирается все выше. Тебе эта борьба ничего не дает, зато радует мой взор. Мне всегда казалось, что самая соблазнительная часть женского тела – это та, что пониже спины. Такие дивные круглые холмики с ямочками. Просто глаз не оторвать.
Аллегра охнула, вспомнив, что испытала, когда он гладил ее ягодицы. И снова чертыхнулась, проклиная свое предательское тело, его беззащитность перед столь непристойной лаской. Она почувствовала, что к лицу прихлынула кровь, и попыталась поглубже зарыться в подушку, чтобы спрятать этот румянец.
– Ах, какие очаровательные розы на щечках! – хихикнул Ридли. – А ведь я ничего такого не сказал, просто признался, что люблю, когда у женщины есть ямочки в определенных местах. А у тебя они есть?
– Вы надеетесь выяснить это сами нынче утром? – в отчаянии спросила она, чувствуя себя совершенно беспомощной. Наверное, точно так же чувствовала себя мама перед сквайром Принглом. – Значит, все обещания – пьяный бред, и не больше? И вы решили взять меня силой?
– Вовсе нет. Мне угодно увидеть твою покорность, и я не передумал. Но ведь ты пробралась ко мне в комнату, чтобы подглядеть, как я сплю. Прошлым утром. И я собрался ответить тем же. А потом понял, что не смогу просто стоять и любоваться, и позволил себе еще один шаг. Признайся, что это не худший способ проснуться, верно? Когда тебя покрывают нежными поцелуями? – И он легонько коснулся губами мягкого плечика.
Аллегра дернулась, безуспешно пытаясь его скинуть.
– Чума тебя забери, шелудивый пес! – Было безумием обращаться к хозяину в таком тоне, однако волной ярости смыло не только страх, но и простой здравый смысл.
– Почему ты так упрямишься? Боишься не устоять перед моим обаянием? – В его голосе слышалась
