могу держать это в секрете. Возможно, тебе это не понравится, но я не могу скрывать от тебя правду…
— Подожди. Я хочу сделать признание, — быстро прервал он ее. — Я должен был сказать тебе об этом давным-давно, Мег. И позволь мне сделать это сейчас. Если бы я был честен с тобой с самого начала, я избавил бы нас с тобой от боли.
— Джианни… — Голова ее кружилась, ей не хватало воздуха.
— Я наслаждался жизнью. У меня были все женщины, которых я хотел, и столько денег, которые я не мог истратить. У меня было все. Но все это оказалось фикцией. Всю свою жизнь я обманывал себя, считая, что счастье можно купить. Неправда. Его надо заслужить. Будучи ребенком, я наблюдал, как ссорятся мои родители, буквально разрывая друг друга на части. И тогда в мозгу моем возникла связь между браком, злобой и отчаянием.
— Это можно понять, — тихо сказала Мег, не сводя с него глаз.
— Меня преследовали слухи о том, что мать обманывает моего отца, до самой ее смерти. У нее было столько любовников, что она не могла положить конец сплетням о том, кто был отцом моего мертворожденного брата.
— О, Джианни…
— Поэтому я сказал себе, что никогда не женюсь! — Лицо его исказилось от боли, и он отодвинулся от нее. — Но я считаю, что мужчина, который занимался любовью с девственницей, должен жениться на ней. Брак — это единственный выход. Я должен был жениться на тебе на следующий же день. Проблема в том, что… Меня ужасала мысль о том, что брак превратит нас в монстров. А что, если меня постигнет любовь — единственная истинная ценность в жизни? Мне тогда придется подвергнуть невинное дитя таким же пыткам, какие я испытал в детстве. Я не мог это сделать. Но и не мог потерять тебя. Поэтому я решил, что ты всегда будешь моей любовницей, и никогда — моей женой! И это оказалось фикцией.
Повисло тягостное молчание. Никто из них не двигался, не говорил. Слезы подступили к горлу Мег, но она решила больше никогда не показывать ему своей слабости. Джианни признался, что он хотел жениться на ней, но не смог этого сделать. Если она скажет ему сейчас о ребенке, он подумает, что она шантажирует его.
— Тогда я попрощаюсь с тобой, — тихо сказала она. — Ты облегчил свою совесть, поэтому нам больше нечего сказать друг другу.
— Попрощаешься? Ты действительно хочешь этого, Мег?
— А ты как думаешь?
Впервые их роли поменялись. Мег говорила спокойно и решительно. Когда Джианни вновь заговорил, голос его звучал неуверенно.
— Ты хотела мне что-то сказать. Я прервал тебя…
Нерешительность была настолько несвойственна Джианни, что Мег смутилась. Он протянул руку и дотронулся до ее руки. Это прикосновение было легким, словно лепесток орхидеи.
— Открой свои подарки, Мег. — В его голосе прозвучала обычная властность. Мег сделала движение к деревцу, но остановилась. — Открывай, открывай! Прими их. Если ты не сделаешь этого, я выброшу все в реку, не распаковывая.
Пальцы Мег непроизвольно прикоснулись к самому маленькому мешочку.
— Нет, не бери этот. Открой сначала тот.
Развязав тоненькую золотистую ленточку, Мег достала из бархатного мешочка кожаный футляр. Здесь явно были драгоценности. Мег в тревоге взглянула на Джианни.
— Открой и посмотри!
Взгляд его был спокойным, но Мег увидела, что на шее его бьется жилка. Так же быстро, как и ее сердце.
Мег послушно открыла крышку — на красной бархатной подушечке сверкнули бриллианты.
— Это тиара.
Молниеносным движением Джианни взял ее и надел на голову Мег.
— Так странно чувствовать ее на себе… — растерянно улыбнувшись, сказала Мег.
— Ты привыкнешь.
— Нет… нет… не смогу. Я не должна…
Подняв руку к короне из золота и бриллиантов, Мег попыталась снять ее. Рука Джианни удержала ее.
— Разве ты не узнаешь ее?
— Она похожа на корону, которую носила твоя мать. Я видела ее на портрете в твоей комнате. Я не могу это носить.
— Но это для тебя. Это все — для тебя, — тихо сказал Джианни.
Внутри второго мешочка оказалась старинная шкатулка, в которой были потрясающие серьги, под стать тиаре. Водопад бриллиантов в виде крошечных роз. Мег не могла взять их в руки.
Любовница… Она чувствовала, что если снова поддастся чарам Джианни, то потеряет себя навсегда. Никакие бриллианты в мире не смогут вернуть ей самоуважение.
— Это самые красивые серьги, которые я когда-либо видела, — выдохнула наконец она. — Но я не могу их принять — и другие вещи тоже!
— Я надену их на тебя, — сказал он. И прежде чем Мег успела отказаться, он взглядом заставил ее замолчать. Затем надел на нее серьги.
Мег смотрела на него, у нее начало щипать в глазах.
— Джианни, ты не должен мне ничего.
— Ты уверена? — Он нерешительно взглянул на нее.
Мег увидела, что Джианни утратил свою обычную самоуверенность. И неожиданно она испугалась. Единственной незыблемой вещью в этом мире была непоколебимая уверенность Джианни в себе. И, увидев, что она пошатнулась, Мег испугалась. Они оба не должны были утонуть в бушующих неведомых волнах. В отчаянии Мег попыталась восстановить естественный порядок вещей.
— Послушай, Джианни… Я думала, что никогда не выдам тебе этот секрет, но… — Мег сделала глубокий вдох, пытаясь успокоиться. — Разве ты не знаешь, как мало значит для меня твое богатство, Джианни? Если не знаешь, то я скажу тебе. — Ладони ее вспотели. Она сжала кулаки. Джианни заметил это движение, затем подозрительно взглянул в ее лицо. Теперь это был мужчина, которого она знала: жесткий, бескомпромиссный. — Правда в том, Джианни… что я любила свою работу в поместье Кастелфино и мне тяжело было уйти… так тяжело, что я не знаю, как выжила. — Мег с шумом перевела дыхание, заставив себя сказать эту ужасную правду. Она снова машинально прижала руки к животу, напомнив себе о своей новой ответственности. — Возможно, я смирила бы свою гордость и снова вернулась бы к своей работе. Но есть нечто, что остановило меня, Джианни.
Он смотрел на нее до тех пор, пока стук собственного сердца не стал раздаваться в ее ушах.
— Не надо. Я знаю, что ты хочешь мне сказать. Ты влюбилась в меня. Но разве я не говорил тебе много раз, что не хочу иметь никаких эмоциональных привязанностей?
Не в силах больше выдержать его пристальный взгляд, Мег закрыла глаза и покачала головой:
— Нет, я не об этом.
— С трудом поверю, что ты не влюбилась в меня, — с негодованием произнес он.
Напряжение Мег лопнуло, как воздушный шарик, и она рассмеялась:
— О, Джианни! Только ты мог сказать такие слова именно в такой момент! Конечно, я влюбилась в тебя! Это была главная причина, почему я ушла. Я люблю тебя, но ты никогда меня не полюбишь. Но когда я поняла, что ты меня даже не уважаешь, то все было кончено. А потом, когда я узнала, что беременна… — Она замолчала, охваченная ужасом. После всех ее предосторожностей это слово нечаянно сорвалось с ее языка.
Они смотрели друг на друга, пока Джианни, будто очнувшись, не отвел глаза:
— Я… я не знаю, что сказать.
Мег увидела, как плечи его опустились — будто под ударом, который она нанесла.
— О нет! Я не так хотела тебе это сказать! — вскричала она. — Я причинила тебе боль, но я совершенно не хотела этого! Ведь я думала, что больше никогда тебя не увижу, поэтому мне не нужно будет тебе об этом говорить. Вот и получилось так, как получилось! — запинаясь, пролепетала Мег со слезами на
