здесь, тогда как мы можем поддержать нашу доблестную армию перед битвой.
— Речь идет о войне, мисс Бингли, а не об увеселительной прогулке, — заметил Дарси.
— Я не боюсь. Я готова рисковать, лишь бы прийти на помощь нашим отважным героям, — решительно ответила Кэролайн.
— Без сомнения, там будут бесконечные танцы и флирт, — продолжил Дарси. — Потом начнутся настоящие военные действия, и наши войска окажутся обременены еще и заботами о безопасности праздной толпы нахлебников, мечущихся в панике.
— Вы всегда слишком суровы к нам, женщинам, мистер Дарси. Не все же женщины настолько трусливы, как вы, похоже, думаете о нас.
— Я вовсе не имел в виду именно женщин, мадам. Я абсолютно точно уверен, что некоторые мужчины, из числа перемещающихся вслед за армией, много хуже любой женщины.
— Вы, мужчины, претендуете на все превосходные степени для своего пола: и самая большая храбрость, и самая большая трусость должны быть приписаны именно вам. Это крайне несправедливо, — засмеялась Элизабет.
— Я счастлив провозгласить тебя самой отважной из смертных, моя дорогая. Только ты не покинешь Англию в это время.
— Благодарю, сэр! — воскликнула она. — А я так боялась, что ты заставишь меня отправиться на войну.
Мисс Бингли заливисто засмеялась. Джорджиана тоже пыталась смеяться вместе со всеми. Генри взял ее руку:
— Я скорее вытерплю любую разлуку с тобой, кузина, нежели тревогу за тебя, когда ты рядом, но в большой опасности.
Возможно, Джорджиана и была не столь красива, как мисс Бингли, и не способна была похвастаться своей фигурой, но ее синие глаза смотрели на полковника с пронзительной нежностью. «Дорогая моя Джорджиана. Ее могут сосватать и даже выдать замуж, пока я буду вдали, — подумал он. — Не хочу и думать об этом. Какой же я эгоист».
— Я больше не могу таиться от вас! Я еду в Брюссель, — объявила Кэролайн. — Я уезжаю во вторник с миссис Бромптон и моей дражайшей подругой, мисс Дженнифер Бромптон. — Она оглядела всех, наслаждаясь их удивлением, и объяснила подробности. — Миссис Бромптон всегда сопровождает своего мужа, и, как я полагаю, таких, как она, сотни. Полковник Бромптон говорит, что на этот раз, в сравнении с другими военными кампаниями, вообще нет никакой опасности.
— Не могу понять, о чем Бингли думает, позволяя вам это?! — возмутился Дарси.
— Но как может Чарлз не понять меня?
Она не стала повторять слова мистера Бромптона: «Если вы, девочки, не будете обе обручены через месяц, тогда я — Горацио Нельсон». Кэролайн снова оглядела сидевших за столом:
— Мои дорогие друзья, может быть, это наша последняя встреча с вами, если, конечно, прав мистер Дарси. Надеюсь, что тогда полковнику удастся пробиться домой и принести вам последние слова, сорвавшиеся с моих губ перед смертью.
— Приготовьте что-нибудь поэтическое для нас, мисс Бингли, — попросила Элизабет.
— Я начну работать над этим сочинением уже сегодня ночью, — заверила ее Кэролайн, прижав руку к сердцу, и повернулась к Генри. — Вы знакомы с полковником Бромптоном?
— Да, и весьма близко.
Она знала это, поскольку успела заранее удостовериться в их знакомстве.
— Было бы утешением для нас регулярно получать известия от вас, мисс Бингли, — сказала Джорджиана. — Тогда у нас будут самые свежие новости о том, как поживает наша армия в Бельгии.
— Всенепременно! — воскликнула ее подруга. — Вы будете постоянно получать весточки от меня. Я смогу пересылать вам все, что полковник Фицуильям захочет написать вам.
Вскоре за ней прислали карету.
Чтобы полковник и Джорджиана могли спокойно поговорить друг с другом на прощание, Элизабет оставила их наедине и подошла к Дарси.
— Что такое, Элизабет?
— Мне хотелось дать Джорджиане несколько минут попрощаться с кузеном.
— Не вижу смысла. Она вполне могла попрощаться с ним при тебе, да и при всех остальных тоже.
— Ты так считаешь? Мне совсем не нравится эта поездка мисс Бингли.
— Она зарядила все свои орудия, но он военный человек, и не из робкого десятка.
— Эта последняя ее авантюра дает ей слишком много преимуществ.
— Ты же ее родственница, и в твои обязанности входит помочь ей устроиться в жизни.
— Пусть бы она устраивала свою жизнь, но с кем-нибудь другим.
— Я очень доверяю суждению моего кузена в выборе жены.
— Надеюсь, он оправдает твое доверие.
— Оправдает, не сомневайся, — твердо сказал он.
— Если Генри не вернется, это разобьет Джорджиане сердце. — Она осторожно коснулась его руки.
— Это было бы большим горем для всех нас.
— Конечно.
— Ты рада, что покидаешь Лондон, Элизабет? — спросил Дарси, когда они шли назад к гостиной.
— Я радуюсь, когда еду в Лондон, но я также радуюсь, когда уезжаю отсюда.
— Твой успех в этом сезоне даже превзошел прошлогодний. Ты не затоскуешь дома в обществе одного только своего скучного спутника жизни?
— Я могла бы задать тебе тот же самый вопрос.
— Задать могла бы, но не совсем искренне. — Он взял ее ладонь в свою. — Ты единственная, с кем вдвоем я с радостью проведу полгода. Но, боюсь, я поступаю слишком эгоистично, раньше времени уводя тебя за кулисы с подмостков твоего успеха.
— Может, да, а может, и нет, Фицуильям, — засмеялась Элизабет, своим ответом не до конца удовлетворив мистера Дарси, который, возможно, ожидал услышать от нее нечто другое.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
Все прелести холодной весны с порывистыми ветрами, которые были характерны для Пемберли, не уняли восторгов Элизабет от пребывания дома. Она успела застать появление первых колокольчиков. Она обследовала каждую тропинку в лесу. Когда погода не позволяла выходить на прогулку, ей было чем занять время, и частенько, в дождливые дни, они с мужем углублялись в чтение в библиотеке у камина. Прошло два месяца такого досуга, и нагрянули ее летние гости.
Экипаж Беннетов забрался на последний подъем и приостановился, чтобы позволить пассажирам насладиться их первым впечатлением от Пемберли.
— Ах! — радостно взвизгнула миссис Беннет. — Только подумать! Моя дорогая Лиззи хозяйка такого дома. Мистер Беннет, ну почему вы ничего не рассказывали мне об этой замечательной панораме Пемберли?
— Тогда я непременно лишился бы удовольствия насладиться вашим удивлением, — сдержанно ответил он. — Мэри, а что ты думаешь о доме своей сестры?
— Громадный, что и говорить, — ответила высоконравственная девица. — И все же, давайте вспомним, что верблюду легче проползти в угольное ушко, нежели богатому человеку…
— Ха-ха! — расхохотался отец. — Я вспомнил то же самое животное, когда тебе пришлось извиняться перед мистером Дарси за твою прошлогоднюю дерзость.
— Я отбросила в сторону все, что касалось меня лично, как я вообще-то и имею обыкновение делать, и унизилась ради своей семьи.
