чтобы упустить представившуюся возможность.
Лорд Роберт пришел в апартаменты леди Катарины Грей. Он испытывал неловкость, потому что, если бы королева узнала об этом визите, были бы неприятности; и все же он не мог не ответить на призыв, который получил.
Катарина послала ему записку, умоляя прийти повидать ее. Роберт был беспощаден и эгоистичен, но внутри, под коркой тщеславия, у него стучало доброе сердце. Он был щедр от природы и с удовольствием помогал тем, кто просил его о милости. Роберт не желал неприятностей никому, кроме тех, кто вставал у него на пути или задевал его. Леди Катарина Грей никогда не сделала ему ничего плохого; она была красивая и молодая, а ему нравились красивые молодые женщины. Следовательно, рискуя вызвать недовольство Елизаветы, он не мог игнорировать мольбу Катарины.
С большими предосторожностями его впустили в ее апартаменты, где Роберт нашел Катарину в состоянии отчаяния.
– Милорд, как вы добры, что пришли! – воскликнула она.
– Я огорчился из-за вашей просьбы.
– Не могли бы вы поговорить с королевой о моем муже? Именно по этой причине я умоляла вас прийти. Я так боюсь того, что может случиться с ним, когда он вернется.
Роберт молчал. Молодой дурак Хертфорд мог лишиться головы из-за того, что женился на особе королевского происхождения без согласия королевы, ему следовало бы об этом знать.
– Королева возмущена, что вы поженились втайне.
– Я знаю, но чем ей это может повредить?
«Вот уж действительно, чем? – подумал Роберт. – Ты, имеющая право на трон, как считают некоторые, и собирающаяся произвести наследника! Бедная глупая девочка! Но такая очаровательная, такая беспомощная, обращающая па могущественного лорда Роберта такие умоляющие и такие прекрасные глаза».
Но он пришел не для того, чтобы обсуждать политику с этой девушкой.
– Вы можете быть уверены, что я поговорю с королевой от вашего имени.
Она схватила его руку и поцеловала ее.
– Но, – продолжал Роберт, – вы совершили серьезное преступление для особы вашего положения.
– Я ничего не прошу… только возможности спокойно жить с моим мужем и ребенком. Мы покинем двор. Мы будем жить в деревне. Мы оба этого хотим.
Бедная невинная молодая женщина! Позволит ли ей королева покинуть двор и жить в деревне, где она сможет устраивать заговоры против короны? Что за несчастное семейство эти Греи? Неужели с Катариной будет то же, что с ее сестрой Джейн?
– Моя дорогая сестра, – сказал Роберт, – умоляю вас, не надейтесь на большую снисходительность. Я выберу подходящий момент и поговорю с королевой. Я попрошу ее не быть слишком строгой к вашему мужу.
– Роберт, мой дорогой брат, мне так страшно! Последнее время мне снится… Джейн. Бедная Джейн! Она не хотела никаких неприятностей. Хотел ли их Гилдфорд, гадаю я? Моя сестра и ваш брат. Они были так молоды, не правда ли? Может быть, они всего лишь хотели быть счастливы, как хотим мы. Разве наша вина, что мы были рождены вблизи от трона?
Роберт утешил ее и ушел при первой же возможности. Он не осмеливался оставаться дольше. Выходя, он подумал, как иронична бывает жизнь. Семья Грей принадлежала к королевскому роду, и по крайней мере двое из них хотели, чтобы это было не так. А он, рожденный вдали от трона, жаждал разделить его с королевой.
Он действительно поговорил с Елизаветой о леди Катарине, которую к этому времени перевели в Тауэр.
Кэт присутствовала при их разговоре, но Роберт привык к тому, что она всегда рядом, и поэтому говорил при ней откровенно.
– Что вы сделаете с этой несчастной девушкой? – спросил он.
– Я в ярости, – ответила королева. – Она… моя кровная родня… и так себя вести!
Он смело произнес:
– Ваше величество завидует тому, что она носит в себе ребенка.
– Я… завидую ублюдку?
– Не ублюдку. Их брак законный.
– Без согласия королевы!
– Брак вполне законен, ваше величество. Вы не стали бы завидовать, если бы сами носили ребенка.
– Как вы смеете говорить мне подобные вещи!
– Потому что от того, кто любит вас так, как никто другой, вы должны слышать правду. Елизавета, мы теряем время. Давайте поженимся. Пусть у нас будут дети, как мы всегда хотели.
Она вложила свою руку в его, и его охватило возбуждение.
– Если бы так могло быть, – произнесла королева.
– Но почему же нет?
Она убрала руку, но глаза ее сияли.
