с помощью насилия. Я благодарю Господа, одарившего меня такими качествами, что, если вы изгоните меня из моих владений в одной нижней юбке, я смогу жить в любом месте христианского мира.
В такие минуты она была непобедима, правительница во всех отношениях. Те, кто говорил с ней, хотели приостановить петицию, но другие члены палаты общин настаивали, что это дело следует продолжить.
Елизавета безоговорочно запретила им обсуждать этот вопрос. Тогда члены палаты общин заговорили о привилегиях. Теперь обсуждения требовали три вопроса вместо двух: брак королевы, преемничество и привилегии палаты.
Елизавета понимала, что зашла слишком далеко. Осторожный Сесил был рядом, давая ей советы, и она еще раз убедилась в его мудрости. Королева сняла вето со свободного обсуждения. Она умела быть любезна, когда понимала, что была не права. Они не только вольны обсуждать все, что угодно, сказала Елизавета, но и сама она готова снизить на треть сумму денег, которую первоначально запрашивала. И так благополучно вышла из трудной ситуации, однако вопросы ее брака и преемничества по-прежнему остались открытыми. Королева дала слово выйти замуж, причем за эрцгерцога, если, конечно, он не урод и не дурак.
Ее окружение пребывало в крайнем раздражении. Подобные женские капризы следовало подавить. Но всем было прекрасно известно, что Елизавета не выносит рядом с собой безобразных людей. Всего несколькими днями раньше из ее ближайшего окружения убрали лакея, потому что тот потерял передний зуб.
Ей напомнили, что эрцгерцог самая подходящая партия из всех доступных. Герцог Суссекс был послан в Австрию, откуда прислал отчет, в котором сообщал, что внешность эрцгерцога не оставляет желать ничего лучшего, что даже руки и ноги у него хорошей формы.
– Есть еще вопрос религии, – напомнила Елизавета.
Ее государственные деятели разделились теперь на две партии – одной руководил герцог Норфолк, другой – Лестер. Они не могли договориться относительно предполагаемого брака. Норфолк и его сторонники выступали за него. Роберт, чувствуя нежелание Елизаветы, которое означало возрождение его собственных надежд, был против. Королева все еще вела себя с ним холодно, но он знал ее достаточно хорошо, чтобы понимать, что она вовсе не жаждет стать женой эрцгерцога и рада этому расколу между государственными деятелями.
Якобы волнуясь о том, как выглядит ее жених, королева снова стала кокетливой, женственной и вдруг ошеломила их своей проницательностью.
– Вы говорите о моем браке? – воскликнула она. – Говорите о преемничестве? Друзья мои, посмотрите на Францию. Там вопрос о преемничестве благополучно разрешен, скажете вы. И все же эту страну раздирает гражданская война. Посмотрите на Шотландию! Там есть королева, которая вышла замуж, как вы, милорды, желаете. Она родила прекрасного сына, и это то, что вы, милорды, называете правильным. А здесь, в Англии, правит бесплодная женщина. И все же, милорды, в этой несчастной стране, которой правит эта несчастная женщина, вы наслаждаетесь миром и возрастающим процветанием. Нам нужен не наследник, а мир, жизнь без войн, которые разрывают государства на части и высасывают их богатства. Неделю назад во время службы к алтарю подошел человек, сбросил свечи и начал топтать их ногами. Есть многие, кто поддерживает этого человека. Но у нас религиозные разногласия не вызывают войн. А что, если ваш король будет исповедовать католическую веру, милорды? Что, если он захочет вернуть вашу церковь во власть Рима? У нас начнутся те же неприятности, которые вы видите сейчас во Франции между католиками и гугенотами. Нет! Вам нужен не муж для вашей королевы. И даже не наследник трона. Вам нужен мир. Подумайте о моей сестре, вступившей в брак с иностранцем. Подумайте об этих вещах, джентльмены, и вы поймете, права ли я, когда сомневаюсь.
Как и прежде, Елизавета сумела их остановить и показать, какой государственный деятель скрывается под маской легкомысленной женщины.
Ее отношение к Роберту стало более теплым. Она не могла скрыть своего удовольствия, что он опять был рядом. Королева хотела, чтобы граф Лестер понял – ему не следует проявлять высокомерие; не следует считать, будто ее милости предназначаются исключительно ему. Прежде он никогда не забывал о своем уважении к ней настолько, чтобы ухаживать за ее придворной дамой. Да он был ее слугой, ее придворным, но горячо любимым придворным.
И кто знает, может, со временем она выйдет за него замуж?
Роберт снова стал ее Глазами. Никто не мог развлечь ее так, как он. Елизавета не сомневалась, что если он будет помнить обо всем, о чем она его просит, ее старая привязанность, которая казалась умершей, разгорится вновь.
Но теперь Роберт стал осторожнее, мудрее; он не желал быть просто придворным. Он стал государственным деятелем и встал рядом с Сесилом, чтобы управлять страной.
Окружавшим его людям стало ясно: игнорировать его неразумно. У него могут быть разногласия с королевой, но он по-прежнему остается ее фаворитом.
Когда Роберт заболел, королева серьезно встревожилась. Навестила его в его апартаментах, на нижнем этаже дворца, и, осмотрев их, заявила, что в них слишком сыро и опасно для его здоровья. Его следует немедленно перевести в лучшее помещение, она не может подвергать свои Глаза риску.
Апартаменты, которые Елизавета для него выбрала, непосредственно примыкали к ее собственным.
Вздох изумления приветствовал ее решение. Такую нескромность она могла бы совершить в дни ее ранней страсти к нему.
Всем было понятно: хоть между ними и существуют разногласия, они столь же эфемерны, как ссоры влюбленных, и происходят скорее ради удовольствия последующего примирения, чем из-за злости или уменьшения любви.
Глава 8
Время шло, Роберт постоянно находился при королеве, но их отношения стали более сдержанными. Он все еще был ее фаворитом, но теперь они походили на женатую пару, прошедшую через различные стадии страсти и наконец нашедшую наибольшее удовлетворение в дружбе и доверии друг другу.
Между тем события в Шотландии и матримониальные приключения королевы Марии наводили всю Англию на мысль, что, оставаясь незамужней, Елизавета вновь продемонстрировала свою мудрость.
После убийства Риццио муж королевы Дарнли был зверски убит, и многие считали, что Мария приложила к этому руку.
