очищали воздух на 70–75 %, снижая износ лопаток компрессора в 2,5–3 раза. Ми-24 оборудовались ими даже прежде «восьмерок», хотя боевым вертолетам и меньше приходилось работать с неподготовленных площадок. Дело в том, что установленные на Ми-24Д двигатели ТВЗ-117 на малом газу на земле имели более высокие обороты, энергичнее засасывали песок и нуждались в защите в первую очередь.
С 1981 года в Афганистан начали поступать Ми-24В, оснащенные новыми высотными двигателями ТВЗ- 117В, которые имели на 15–20 % большую мощность в условиях жаркого высокогорья. При ремонтах этими двигателями стали оборудовать и Ми-24Д.
Уже к концу 1980 года вертолетную группировку 40-й армии усилили вдвое, доведя ее до 251 машины, что вчетверо превосходило численность самолетов (первоначальная пропорция составляла 2:1). Основными в боевой работе стали плановые удары и вылеты по вызову в ходе операций. Армейская авиация выполняла 33 % всей «работы по графику», зато в непосредственной авиаподдержке ее доля составляла 75 %. К этому времени оформились три типа операций наземных войск: армейская, частная и реализация, проводившиеся соответственно силами дивизии, бригады и батальона при обязательной поддержке вертолетов. Ми-24, используя богатый боевой арсенал, выступали в них мощным ударным «кулаком». При смешанном ракетно- бомбовом вооружении практиковалось комплексное проведение бомбо-штурмово-го удара (БШУ): с дистанции 1200–1500 м летчик пускал НАР, а на подлете открывал огонь из пулемета, давая оператору возможность прицельно сбросить бомбы.
Точный удар с малых высот наносили на высокой скорости, выставляя взрыватели на бомбах со «штурмовым» замедлением до 32 секунд, чтобы уйти от собственных осколков, хотя ведомым это и не всегда удавалось. Проблема встречи с осколками собственных бомб и НАР, как следствие плотного «контакта» с целью, оставалась насущной и далее. Так, летом 1985 года в Газни вернулся Ми-24 335-го полка, имевший 18 осколков от бомб ведущего. На пределе боевой нагрузки на Ми-24 подвешивали до 10 «соток», используя многозамковые бомбодержатели МБД2-67у. Точность их залпового сброса была невысока, но давала возможность накрывать площадные цели типа лагерей моджахедов.
Ми-24В над Панджшерским ущельем. Под крылом – блок с НАР Б8В20 и ПТУР «Штурм» с фугасной боевой частью. 262-я овэ, осень 1986 года
Открывая дорогу десанту, бомбами прошибали толстые стены дувалов, хороня под руинами вражеских стрелков. Другим средством борьбы с ними стали подвесные контейнеры УПК-23-250 с пушками ГШ-23Л, снаряды которых имели большую начальную скорость и прошивали глину стен насквозь, оказываясь куда эффективнее С-5. Бомбы крупного калибра (Ми-24 мог нести до четырех ФАБ-250 или двух ФАБ-500) были необходимы в борьбе с крепостями, сохранившимися во многих местах с незапамятных времен и служившими пристанищем моджахедам. Сложенные из камня или глинобитные со стенами трехметровой толщины, эти сооружения прикрывали входы в селения, развилки дорог и «ласточкиными гнездами» нависали с неприступных скал, оставаясь неуязвимыми для С-5. В июне 1980 года работа восьмерки Ми-24Д помогла взять «гору воров» Санги Дуздан под Файзабадом, знаменитую тем, что в свое время с ней не смог справиться сам Александр Македонский. Изрытая норами и пещерами гора веками служила убежищем местным бандам и была превращена моджахедами в крупный лагерь. Пробивая дорогу штурмующим, по горе безостановочно работал «Град», а по ночам подключались вертолеты, выполнявшие рейс за рейсом. Чтобы взять побольше бомб, в кабине оставался один летчик. Все остальные подтаскивали и вешали фугаски.
В августе 1980 года в боях, вероятно, впервые были использованы объемно-детонирующие авиабомбы, примененные с Ми-24Д для ликвидации засады в каменном мешке Файзабадского ущелья. Зная о проявившейся при испытаниях невысокой надежности подрыва распыленного взрывчатого вещества, в окутавшее цель маслянистое облако для подстраховки тут же всадила ракеты ведомая пара. ОДАБ сбросили с большей, чем обычно, высоты, и все же ударная волна догнала вертолеты и чувствительно их тряхнула (как рассказывали летчики, «только зубы лязгнули»). Претензии к ОДАБ оставались до конца войны, на их эффективности сказывались высота и скорость сброса, высокогорье и температура воздуха (по некоторым данным, во фронтовой авиации срабатывали от 15 до 50 % таких бомб). Их применение с вертолетов было эпизодическим, обычно вместе с зажигательными или фугасными бомбами. При успешном ударе ОДАБ были страшным оружием: на месте бомбардировки «в дым» разносило строения, а десантники находили лишь обожженные трупы, ослепших и оглохших раненых.
Ми-24В поддерживает действия десанта под Кабулом
Для целеуказания, помимо сигнальных ракет и пулеметных трассеров (для обмана, впрочем, использовавшихся и моджахедами), применяли артиллерию и танковые пушки, пускавшие снаряд в сторону цели. Чтобы помочь авианаводчику, в примерном направлении с вертолета пускали пристрелочную серию НАР, по разрывам-ориентирам которой тот уточнял положение цели. При непосредственной поддержке бомбардировку разрешалось выполнять не ближе 1500 м от своих, пуск НАР – не ближе 500 м, а вести пулеметный огонь – 300 м. В бою же враг оказывался рядом, и вертолетчикам приходилось выбивать цели в паре десятков метров от пехоты.
Перед плановыми ударами летчики изучали местность по картам и данным фоторазведки. Для ориентировки на месте, отказавшись от непрактичной и неточной привязки по координатам, использовали «улитку» – разбивку участков карты-километровки на квадраты небольшого размера, порядка 600x600 м, пронумерованные по спирали. Выйдя по «улитке» в нужный квадрат, летчик получал положение цели с точностью до десятка метров и по указанным приметам отыскивал предмет атаки. В местах, где работать приходилось почти постоянно, обходились вовсе обрывком карты в наколенном планшете с непосредственным районом штурмовки. Ударной группе мог придаваться Ми-8 целеуказания с наводчиком на борту, обычно из афганской контрразведки ХАД, помогавшим сориентироваться в населенном самым разным людом «муравейнике» зеленой зоны и отыскать нужный дом в кишлаке. Разведданные поступали от пленных, своих людей в селениях и бандах или просто покупались (хотя не раз получивший деньги информатор тут же шел к моджахедам, чтобы подзаработать и там, предупредив о налете). Ми-24 сопровождались на задания парой «восьмерок» ПСС, которые вели также фотоконтроль результатов, а при штурмовке важной и защищенной цели проводили доразведку, оценивая возможные ответные действия. В марте 1982 года силами эскадрильи 335-го обвп предстояло уничтожить собравшихся в Асадабаде на сходку вожаков оппозиции. В образцово организованной операции звено Ми-24 отвлекало противника, имитируя атаку в другом месте, еще одна группа блокировала квартал, где предстояло работать. Наводчик-афганец точно указал дом, на который и навалилась вся эскадрилья. По возвращении «союзник» сразу сбежал, не дожидаясь шумного скандала: уничтоженный дом принадлежал местному начальству, давним кровникам этого афганца, который воспользовался случаем отомстить. В другой раз в Кандагаре случился трагикомический случай: наводчик указал на дом внизу, тут же атакованный с ходу. Бедняга, не знавший русского языка, всего лишь хотел показать собственное жилище…
На точности поражения целей сказывались орографические (от греческого «орос» – горы) возмущения воздуха, приземные ветры, различные порывы и потоки, которые из-за разного нагрева солнечных и затененных склонов подхватывали бомбы и НАР, снося их от цели. Самим летчикам опыт подсказывал больше надеяться на меткий глаз и навык, чем на имеющиеся на Ми-24В автоматический прицел АСП-17В и баллистический вычислитель стрельбы и бомбометания ВСБ-24. Летчик-снайпер Николай Малышев секрет своих успехов раскрывал просто: «Попадать надо, а не целиться!» В Джелалабаде был знаменит оператор Иван Маненок, отлично чувствовавший вертолет и умевший, как никто, сбрасывать бомбы «на макушку» крепостей и в пулеметные гнезда. При штурме кишлаков ему удавалось с маневра укладывать бомбы плашмя точно под стену, добиваясь максимального фугасного действия. Прячась от ударов с воздуха, моджахеды оборудовали укрытия и огневые точки за каменными гребнями. Чтобы выбить их, бомбы «закатывали» туда с кабрирования, этим же методом атаковали цели, защищенные ПВО.
Некоторые Ми-24 вооружались крупнокалиберными реактивными снарядами С-24 с мощной осколочно- фугасной БЧ. Это позволяло поражать цели с дистанции более 2000 м, не попадая под огонь зенитчиков. Вертолетчики полковника Горшкова из 50-го осап с успехом произвели 50 пусков С-24. Но массовым оружием на Ми-24 они не стали, оказавшись доступными только наиболее опытным экипажам: при пуске мощной ракеты пороховой дым накрывал почти весь вертолет, грозя помпажом.
По защищенным точечным целям – душманским укрытиям, огневым позициям и сооружениям отличные результаты давало использование ПТУР, особенно применявшихся на Ми-24В новых «Штурмов» с более надежным и точным наведением. За первый год войны число израсходованных ПТУР составило всего 33
