Все в доме считали, что эта смерть имеет к нам прямое отношение. Покойный умер по дороге из нашего дома и последний раз сидел за нашим столом. Оказалось, корнуэльцы очень суеверны, всюду видят особые приметы и готовы на все, чтобы умиротворить сверхъестественные и злые силы.
Коннан казался мне рассеянным. Я его почти не видела, а в тех редких случаях, когда мы встречались, он меня практически не замечал. Очевидно, размышлял, что означают для него последние события. Если они с леди Треслин действительно были любовниками, то теперь исчезла последняя преграда для придания законности их отношениям. Я знала, что об этом думают многие, но никто не заговаривал на эту тему. Миссис Полгрей, на мой взгляд, считала, что лучше подождать несколько недель после похорон.
Она пригласила меня к себе на чашечку чая с «капелькой» виски из той бутылки, которую я подарила ей.
– Разве не ужасно, что сэр Томас умер на Рождество, – начала она. – Хотя, по правде говоря, это было уже не Рождество, а следующее утро, – добавила она с облегчением, как будто от этого случившееся стало менее ужасным.
– Подумать только, – продолжала она с прежним мрачным выражением, – что последний дом, в котором он был, в котором сидел за столом, был наш! Как вы думаете, мисс, они не слишком торопятся с похоронами?
– Семь дней, – сказала я, пересчитав по пальцам.
– Могли бы и повременить еще немного, ведь сейчас зима.
– Наверно, считают, что чем скорее все будет позади, тем легче все оправятся от потрясения.
Миссис Полгрей с возмущением взглянула на меня. Очевидно, она считала саму мысль о том, что кто- нибудь захочет поскорей оправиться от горя, недопустимой.
– Не знаю, не знаю, – сказала она, – но рассказы о людях, похороненных заживо, я слыхала. Помню, когда я была ребенком, здесь свирепствовала эпидемия оспы. Люди боялись заразы и хоронили умерших быстро. Говорят, кое-кого похоронили заживо.
– Но разве кто-нибудь сомневается в том, что сэр Томас действительно умер?
– Иногда те, кто кажутся мертвыми, на самом деле живы. Хотя семи дней должно быть вполне достаточно, чтобы убедиться, как обстоит дело. Вы пойдете со мной на похороны, мисс?
– Я?…
– А почему бы и нет? Думаю, нам всем следует отдать дань покойному.
– Но мне нечего надеть.
– Ничего, черную шляпку я для вас найду и дам черной тесьмы, чтобы обшить пелерину. Наверно, этого достаточно, ведь мы пойдем только на кладбище. Для церкви бы не хватило, но с другой стороны, вам туда и не следует идти… ведь вы всего навсего гувернантка, да и господ, наверно, много понаедет, чтобы проститься с покойным, так что церковь будет забита.
Было решено, что мы с миссис Полгрей пойдем на кладбище.
Похороны сэра Томаса были пышными и торжественными, в соответствии с его положением в обществе герцогства Корнуэльского. Народу приехало много, и мы с миссис Полгрей наблюдали за церемонией, стоя на почтительном расстоянии. Ее это огорчило, а меня обрадовало.
С меня хватило вида вдовы в струящихся черных одеждах и красивой, как всегда. Ее прекрасное лицо было скрыто черной вуалью. Но черный цвет шел ей не меньше зеленого и лилового, которые были на ней на Рождество. Движения ее были грациозны, и в черном она казалась еще более стройной, чем в ярких цветах, которые носила обычно, очень женственной и трогательной.
Коннан тоже был на похоронах, как всегда, изысканно элегантный. Мне казалось, что увидев выражение его лица, я пойму, что он чувствует. Но лицо его ничего не выражало, как будто он не хотел, чтобы кто- нибудь знал, о чем он думает. Учитывая нынешние обстоятельства, это, наверно, было к лучшему.
Подъехал катафалк, запряженный лошадьми с огромными черными плюмажами, и шесть человек перенесли накрытый черным и пурпурным бархатом гроб в церковь. Было много цветов. Провожающие покойного были в глубоком трауре, даже белые носовые платки обшиты черным.
Холодный ветер развеял туман, и зимнее солнце ярко осветило позолоту опускаемого в могилу гроба. На кладбище было очень тихо, только слышались крики чаек.
Когда все было кончено, провожающие, в том числе Коннан, Селестина и Питер, вернулись к экипажам и отправились в Треслин Холл. А мы с миссис Полгрей пошли домой, где она настояла на чашечке чая с обычным дополнением. За чаем глаза ее возбужденно блестели, и я видела, что она с трудом сдерживается. Но миссис Полгрей так и не сказала ничего о том, как эта смерть может повлиять на всех нас в Маунт Меллине. Так велико было ее почтение к мертвым.
Сэра Томаса не забыли: его имя часто упоминалось в течение следующих нескольких недель. Когда кто-нибудь вспоминал чету Треслинов, миссис Полгрей многозначительно покачивала головой, но глаза оставались проницательными и настороженными.
Дейзи и Китти были менее сдержанны. Принося по утрам воду, они не торопились уйти. Мне очень хотелось знать, что говорят в доме, но было неловко спрашивать, поэтому я хитрила, и, кажется, мне удавалось их разговорить так, что они этого и не подозревали. С другой стороны, девчонки всегда были непрочь поболтать.
– А я вчера леди Треслин видела, – как-то утром сообщила Дейзи. – Несмотря на траур, она на вдову мало похожа.
– Да? Почему же?
– Не спрашивайте, мисс. Она бледная была, без улыбки, но что-то было такое в ее лице… понимаете, мисс.
– Боюсь, что не понимаю.
– Я была с Кэт. Она то же самое сказала. Что она будто ждет и довольна, что ждать осталось недолго. Хотя мне бы показалось, что год – это очень долго.
– Год? Почему год? – спросила я, прекрасно зная почему.
Дейзи взглянула на меня и хихикнула.
– Им сейчас некоторое время нельзя часто видеться, мисс. Он ведь здесь умер… можно сказать, на нашем пороге. Так и сказать могут, что они внушили ему умереть.
– Ну, это просто глупости, Дейзи. Как можно внушить кому-нибудь смерть?
– Да в том-то и дело, что тут ничего нельзя сказать точно.
Разговор приобретал опасный оборот, и я отослала ее, сказав, что должна торопиться, так как уже опаздываю, а когда Дейзи ушла, подумала:
– Значит, разговоры о них идут. Говорят, что он умер по чьему-то внушению. Ну, если это пока все, то не опасно.
Интересно, насколько они осторожны. Помнится, Филлида говорила, что влюбленные похожи на страусов: прячут головы в песок и, никого не видя, думают, что и сами никому не видны. Но этих двоих нельзя назвать неопытными любовниками.
Нет, думала я с горечью, наоборот, они очень опытны. Прекрасно знают людей, которые их окружают, и будут осторожны.
Несколько часов спустя, гуляя в лесу, я услыхала топот копыт неподалеку, а затем – голос леди Треслин:
– Коннан. О, Коннан!
Итак, они встретились… а встречаться так близко от дома вне всякого сомнения опасно и глупо. Меня скрывали от них деревья, но я ясно слышала обрывки их разговора.
– Линда! Тебе не следовало сюда приезжать.
– Я знаю… знаю… – она понизила голос, и конца фразы я не расслышала.
– Послать записку… – это уже Коннан. Его я разбирала лучше, может быть потому, что хорошо знала звук его голоса. – Твоего человека мог увидеть кто-нибудь из слуг. Ты же знаешь, как они болтают.
– Я знаю, но…
– Когда оно пришло?…
