долгую линию английских суверенов… большей частью мужчин, но и нескольких женщин… Елизавету, которая не позволила ни одному мужчине разделить с нею трон, и Анну, чей муж, придурковатый принц Георг Датский, получал в год 50 000 фунтов стерлингов, тогда как его, Альберта, оценили всего в 30 000.
— О чем вы думаете, Альберт?
— Обо всех королях и королевах, которые тут жили.
— Значит, вы знаете нашу историю?
— Что за вопрос?
— Вы умница, Альберт. Но теперь замок мой.
«Мой», — отметил он. «Наш» — прозвучало бы куда приятней!
Они пошли взглянуть на покои, которые им приготовили.
— Королевская спальня, — сказала она, покраснев и потупя взор.
Он прошел через спальню в другую комнату.
— А это?
— Моя гардеробная.
— Из нее дверь ведет в следующую комнату. — Он открыл дверь. Там тоже оказалась спальня.
Виктория подошла к нему.
— А это, — сказала она, — комната моей дорогой Лецен. Ее комната всегда рядом с моей.
Он почувствовал неприятный холодок. Почему эта женщина вызывает в нем неприятные ощущения? Она ведь всего-навсего гувернантка.
— Теперь все изменится, — сказал он, пытаясь придать своему голосу повелительные нотки.
— О нет, — не задумываясь, ответила она. — Я бы никогда с этим не согласилась. Бедняжке Лецен этого не вынести. Поймите, милый, ее комната всегда была рядом с моей. Тут уж ничего не поделаешь. Это было бы
Ее любящий взгляд не соответствовал надменности тона, но, конечно же, в это мгновение королева в ней преобладала.
Он оставил ее и спустился в гостиную. Виктория была безмерно счастлива. Какой же он восхитительный, какой красивый! Лецен еще не прибыла. Она приедет только вечером, а жаль: можно было бы заскочить к ней и немного поболтать. Дорогого лорда Мельбурна она попросила приехать в Виндзор послезавтра. Она не могла чувствовать себя совершенно счастливой, если его не было рядом.
А пока рядом с ней был ее дорогой Альберт.
Она была недовольна своим внешним видом — слишком бледная. За последние дни она страшно устала; по сути, она еще не оправилась от простуды, которой, ко всеобщему и к своему собственному страху, подверглась неделю назад. Она должна быть здоровой в свою первую брачную ночь. Она превозмогла усталость и спустилась в гостиную.
Альберт сидел за роялем и играл, играл божественно, да и выглядел божественно.
Когда она вошла, он встал и обнял ее. «Какое блаженство, — подумала она. — Как я
— Мой милый Альберт, я прервала вашу игру, а она была так прекрасна.
Он снова сел за рояль.
Через некоторое время он оставил рояль, подошел к ней и сел на скамеечку у ее ног. Они говорили о будущем. Она сказала, что такой замечательный муж — это счастье и что у нее еще ни разу в жизни не было столь прекрасного вечера, несмотря на то, что простуда ее еще не прошла и ей столько всего пришлось пережить за последнее время.
Ей нужно лечь пораньше, сказал Альберт, и она послушно согласилась.
На следующее утро они встали рано и перед завтраком совершили прогулку на, как сказал Альберт, удивительно свежем воздухе.
Февральский воздух, заметила Виктория, был даже чересчур свеж, но это не так важно, потому что ее согревает любовь Альберта; и еще она сказала, что не хотела бы ничего другого, только бы гулять холодным февральским утром по виндзорским паркам и чтобы рядом с ней был ее дорогой муж.
Она так проголодалась, что заговорила о завтраке.
Альберт снисходительно улыбнулся: она, право, как ребенок.
— Но, но, — засмеялась она, — не забывайте, что я на три месяца старше вас.
— Кто бы мог поверить, — сказал он.
— Но об этом же все знают. — Она вдруг посерьезнела: — Вот одно из неудобств жизни королей: все о них все знают.
— Так уж и все! — сказал он. — А не склонна ли моя дорогая Виктория преувеличивать?
— Я этого не замечала!
— Но ваши слова были не совсем правдивыми.
Она ненадолго задумалась.
— А нужно
В этот миг он любил ее. Все образуется. Она очаровательна, его дорогая маленькая женушка. Он испытывал благоговейный страх из-за того, что окружение королевы может вести себя по отношению к ней неподобающе.
— Идемте, ангел мой, — сказала она, — идемте завтракать.
Рука в руке они вошли в замок, где Альберта ожидал неприятный сюрприз.
За столом для завтрака восседала баронесса Лецен. На принца она едва глянула, сразу же устремив взоры на Викторию.
— Доброе утро, моя дорогая Дейзи.
Дейзи! Ее имя вовсе не Дейзи. Он узнал все, что мог, об этой дочери лютеранского пастора, по крайней мере, то, что зовут ее Луизой.
— Любовь моя, как вы себя чувствуете сегодня утром?
— Ах, я так счастлива, моя дорогая.
Баронесса одобрительно кивнула. Сказала «доброе утро» принцу, как будто только сейчас его заметила.
Она налила Виктории кофе.
— Как вы любите, любовь моя.
— Ах, благодарю вас, дорогая Лецен.
Лецен подала кофе Альберту.
Он был унижен и зол, но не подал виду. Первый их завтрак после свадьбы, и на нем непременно нужно присутствовать этой мымре!
ПОСЛЕ МЕДОВОГО МЕСЯЦА
Как и предупреждала его еще в письмах Виктория, провести медовый месяц в уединении им не удалось. Уже на третий день после свадьбы в Виндзор приехала герцогиня Кентская в сопровождении брата Альберта и его отца.
По сути, на этом их медовый месяц и закончился.
Впрочем, Альберт был даже рад тому, что их уединение нарушено: знал, что отец и брат будут ему опорой, и надеялся, что и герцогиня, говорившая ему, что видит в нем сына, тоже окажет ему необходимую поддержку. Не будучи по натуре человеком скрытным, она чуть ли не сразу по приезде дала ему понять, что Викторию вряд ли можно назвать благодарной дочерью и что настраивает ее против матери одна особа, которая в данную минуту находится не так уж далеко от них.
Альберт нисколько не сомневался в том, кто эта таинственная особа, и поскольку уже сам начинал смотреть на баронессу Лецен как на своего личного врага, готов был охотно пойти навстречу
