больше и больше простираешь любовь на всю страну, которая живет одной жизнью с тобой.
Да, близка русскому сердцу чета берез на холме. Но разве грохот морского прибоя в Крыму или на Курилах не прекрасен? Разве может что-нибудь сравниться по красоте с бирюзовым озером в тянь-шаньской долине, поросшей темно-зелеными елями? Разве не волнует душу вид снежных вершин на Кавказе или на Памире, когда в час заката, уже в сумерках, их сверкающая белизна окрашивается пурпурно-розовым цветом? Вся страна согрета нашей сыновней любовью.
В старое время заезжие иностранцы распространяли легенду о бледности и убогости природы в России. Коммивояжеры империализма страшились, что народ-богатырь поднимется во весь рост и не даст себя грабить; клеветой они старались его принизить. Замысел был давний: еще два столетия назад русский историк и географ Василий Татищев негодовал, что сочинения иностранцев о нашем отечестве «неправдами и поношениями наполнены». А дворянская и буржуазная интеллигенция России, боясь собственного народа, охотно повторяла чужую хулу.
Бывало, если увидят красивое место, говорят: «как в Швейцарии», Под именем «Русской Швейцарии» слыл у дачников наш холмистый Звенигород. Самый лучший курорт был всего лишь «русским Давосом». И даже склон к Яузе в московских Сокольниках, где катались на лыжах, тоже назывался не иначе, как «Швейцарией»…
Альпы, слов нет, хороши. Но сколько у нас гор и красивее и грандиознее! Монблан среди великанов нашего Памира или Тянь-Шаня был бы горой самой заурядной.
Книги, написанные в чужих странах, старались прославить североамериканские прерии. Но им и раньше нельзя было сравняться с нашими степями ни просторами, ни плодородием, а ныне тех прерий вовсе не осталось — они опустошены, обеспложены. Капитализм истощил когда-то урожайную землю, на больших пространствах превратил ее в пустыню.
Книги, переведенные с другого языка, много рассказывали о горячих фонтанах Исландии. Гейзеры открыты и у нас. На Камчатке струи кипящей воды со свистом взлетают в тучах пара и рассыпаются брызгами. Вокруг всегда тепло, и даже зимой среди снежных сугробов синеют фиалки.
В устье Волги расцветает лотос, такое же растение есть в Индии. В предгорьях Копет-Дага вода течет на поля по подземным каналам — кяризам, как в Иране. На Мурмане есть фиорды вроде норвежских. На Земле Франца Иосифа лежит ледяной панцырь, как в Гренландии. В уссурийских лесах живут тигры ростом не меньше бенгальских. Там мы встретим в составе отечественной фауны тибетского медведя, японского ибиса, китайскую кукушку, индийскую иволгу. В Амурский залив заплывают летающие рыбы тропических морей. В Кара-Кумах обитает барханный кот, как в Сахаре. В Таджикистане растет сахарный тростник, а на Курилах и Сахалине — бамбук…
Нигде нет такой обширной площади плодороднейшего чернозема — «царя почв», как говорил великий русский почвовед и географ Василий Васильевич Докучаев. Чернозем в СССР покрывает пространство, в четыре раза превышающее Францию.
Нигде нет такой огромной площади леса — до миллиарда гектаров. Она равна всей территории США вместе с Аляской. У нас — треть лесов мира. Нигде нет такого обилия растений: в нашей стране — около половины всех известных на земном шаре ботанических семейств.
Нигде нет таких рыбных богатств — в водах Советского Союза больше тысячи видов рыб, четвертая часть этих видов — предмет промысла.
Наш Байкал — самое глубокое озеро в мире, а Каспий — самое крупное.
Самый большой в мире долинный ледник — тоже в СССР. Это ледник Федченко на Памире. Он течет среди гор ледяной рекой на протяжении 70 с лишним километров. Растай он сразу — и Аральское море поднимется на 4 метра.
Наша страна занимает первое место на земном шаре по длине речной сети. И первое место по общей мощности рек. И первое место по числу морей. И первое место по богатству недр.
Велика наша страна, но не только велика, а и разнообразна. Почти все мировое землеведение можно изучать на примере нашей Родины. Нет в мире государства с более разнообразной природой.
И нас увлекает, вдохновляет, обогащает эта многогранность, многообразность страны. Она повышает ответственность, расширяет задачи.
Правда, у нас, — если не считать таких сильно расчлененных мест, как Кавказ, — меньше дробного разнообразия природы, чем в Западной и Центральной Европе, где пейзажи, пусть не столь сильно, меняются на коротком расстоянии. Наша страна состоит из крупных районов, внутри которых хоть и много местных различий, но в целом ландшафты довольно однородны: украинская степь, западносибирская тайга, равнины Казахстана… Но зато этих крупных районов из-за обширности территории у нас так много, что в итоге Советская страна по разнообразию природы выходит на первое место среди всех стран земного шара.
Чужеземные литераторы много писали не только о блеклости, но и об однообразии России. Эти россказни о монотонности, если не были заведомой клеветой, объяснялись тем, что турист попадал лишь в какой-нибудь один из тех крупных районов, которые составляют страну. И поездив внутри такого одного района, скажем — в полосе смешанных лесов Европейской России, уже кричал: «все одно и то же».
В отсталой России обширные части страны были разрознены, разобщены, плохо связаны друг с другом. Поэтому страна казалась более однообразной, чем была. Советская власть, дружба народов, плановое хозяйство, выросший транспорт, социалистическая культура сцементировали нашу страну, сделали ее подлинно единой, и изумительное ее разнообразие стало для всех очевидным. Ныне для жителя, скажем, Русской равнины близки, понятны и берега Черноморья, и горы Средней Азии, и «нашенский» Дальний Восток. Все это наш, советский дом. Сейчас Гоголь уже не сказал бы: «Велико незнание России посреди России. Все живет в иностранных журналах и газетах, а не в земле своей. Город не знает города, человек человека; люди, живущие за одной стеной, кажется, будто живут за морями…».
Для страны очень важно, разнообразна ли ее природа. Нужно обладать, например, своим сырьем для тканей. Одни ткани делают из хлопка, другие — из льна. Но хлопок растет на юге, а лен — на севере. Маленькая страна с однообразной природой никак не может выращивать, сразу и южное волокно — хлопок, и северное волокно — леи. А страна, которая далеко простерлась и на юг и на север, может возделывать в своих пределах и то и другое. Значит, разнообразие природы облегчает развитие народного хозяйства и борьбу за экономическую независимость страны.
Чем разнообразнее страна, тем, при прочих равных условиях, в ней больше возможностей для географического разделения труда, когда районы развивают свое хозяйство так, чтобы работать не только для себя, но и друг для друга, для всей страны в целом. А чем шире географическое разделение труда, тем лучше для народного хозяйства. Маркс писал: «Не абсолютное плодородие почвы, а ее дифференцированность, разнообразие ее естественных продуктов составляет естественную основу общественного разделения труда; благодаря смене тех естественных условий, в которых приходится вести свое хозяйство человеку, это разнообразие способствует умножению его собственных потребностей, способностей, средств и способов труда».
Богатства природы, ее разнообразие, все эти «географические рекорды», ставящие наши леса, почвы, речную сеть на первое место в мире, существовали и раньше. И до революции наша страна была велика и разнообразна. Но у косных правителей царской России не было ни сил, ни желания с должным размахом бороться за покорение природы. Они не переставали пенять на «пустынность» и «однообразие» страны.
Лишь социалистическая революция дала верный ключ к нашим несметным природным богатствам.
И вот теперь советские люди, создавая новое общество, могут получить в пределах своей богатой и разнообразной Родины все, что им нужно.
Много выгод от разнообразия страны. Чернозем протягивается у нас такой длинной полосой — из Молдавии в Сибирь, что захватывает края с разным климатом, и в случае засухи или проливных дождей бывает затронута лишь часть нашей пшеничной житницы. Если заболевшему человеку нужно лечиться в определенном климате, он всегда найдет среди обилия курортов, разбросанных по лицу нашей страны, именно тот, который ему нужен. Кинорежиссеры могут, не выезжая из пределов Советского Союза,
