ставшего рабочим, Ревель был таким же родным городом, как Питер.
Из общения с русскими рабочими узнали латыши и эстонцы душевную теплоту русского народа, его гостеприимство, отвагу и твердую волю к свободе. В Петербурге и Москве учились юноши из Риги и Ревеля, из Вильно и Ковно и возвращались к себе на родину, обогащенные передовыми идеями, которые они черпали в революционных кругах русского общества, в великой русской литературе и науке.
Плечом к плечу с рабочим классом и крестьянством всей России трудовой народ Прибалтики боролся за свободу. Ленин говорил, что в революции 1905 года латышский пролетариат занимал одно из первых, наиболее важных мест.
Поздней осенью 1917 года над Прибалтикой, как и над всей нашей страной, взвилось знамя социалистической революции. Рабочие и крестьяне Прибалтики, следуя примеру своих русских братьев, свергли царских наместников, капиталистов, немецких баронов-помещиков и установили власть Советов.
Недолго просуществовала там советская власть. Прибалтику заняли германские войска. Потомки псов-рыцарей возвратились грабить, жечь, избивать. Снова полилась кровь народа.
Но уже в декабре 1918 года под натиском красных стрелков бросились в бегство ставленники немецких генералов, закачались и пали дутые «правительства».
На выручку им поспешили империалисты Антанты. Они помогли буржуазии Прибалтийских стран вернуть утраченное ею господство. На целых два десятилетия воцарился в Латвии, Литве и Эстонии реакционный режим.
Вопреки воле трудового народа, в нарушение всех исторических связей Прибалтику оторвали от России. Империалистам было выгодно отгородить Советскую страну от Балтийского моря, подобраться к самому Петрограду, чтобы затем выпускать на него наемные банды Юденича. Они пропитали своим капиталом хозяйство Прибалтики, закабалили ее, заставили жалких выкормышей, «президентов» и «премьеров», плясать под свою дудку. «Независимые» буржуазные республики стали «кордоном» на границах со Страной Советов. «Колючей проволокой» называл их французский министр Клемансо.
Самостоятельность была крикливой, но мнимой. Все — и политика и основы хозяйства — было захвачено тузами с Запада. В Литве, например, банки принадлежали немцам, электропромышленность — бельгийцам, спичечные фабрики — шведскому королю спичек Крейгеру.
Настали дни тяжелого, изнурительного гнета, хозяйственного упадка, запустения.
Привычный российский рынок для промышленных изделий закрылся, а на европейском рынке, охваченном лихорадкой послевоенных кризисов, изделия эти оказались неходкими — их забивали английские, немецкие, шведские товары. Заводы закрывались один за другим. Развитая машиностроительная промышленность стала далеким воспоминанием. Опустели цехи знаменитой Кренгольмской мануфактуры в Эстонии: из 14 тысяч рабочих осталось 2 тысячи. В Латвии на заводах, где раньше строились суда и вагоны, стали вырабатывать гребенки, катушки да кухонную утварь. Всех лишних рабочих рассчитали.
Промышленность зачахла, и пришлось, на манер Дании, заняться животноводством для внешнего рынка. Крестьяне Прибалтики — отличные мастера животноводства, но и тут дело шло с трудом. Правители хотели превратить Прибалтику в молочную и свиноводческую ферму Лондона, однако им не под силу оказалось вытеснить оттуда датский бекон и австралийское масло. Кулаки наживались на батрацком труде, а большая часть крестьян беднела, разорялась, вязла в долгах, пускала свое добро с молотка. Десятки тысяч людей каждый год уходили батрачить в соседние страны; например, почти третья часть литовцев должна была покинуть свою родину.
Но не прекращалась революционная борьба. Палачам не удалось потушить веру в освобождение ни судами, ни тюрьмами. И освобождение настало. В 1940 году трудовой народ Прибалтики сверг реакционные правительства и снова поднял знамя Советов. Это были незабываемые дни света и радости. Латвия, Литва и Эстония провозгласили себя советскими социалистическими республиками. Они обратились в Верховный Совет СССР с просьбой принять их в Советский Союз. И они были приняты.
Народы Прибалтики вошли в дружную семью советских народов. Насильственно разрезанные ткани срослись. Хозяйство Прибалтийских республик стало частью единой, непрерывно растущей экономики Советского Союза.
Воскресла промышленность. Вновь загудели гудки, распахнулись заводские ворота, и ткачи, слесари, электрики, долгие годы томившиеся без работы, заняли свои места у машин. Отпали, стали нелепыми вопросы, где брать сырье, куда девать продукцию, что делать с кадрами рабочих. Прибалтика стала частью великого Союза, и все черты прежнего застоя исчезли.
Изменилась и жизнь на хуторах. Советская власть объявила землю достоянием народа. Она взяла ее у «серых баронов» и у помещиков, отдала в пользование безземельным и малоземельным крестьянам. Крестьяне не только расширили свои земельные участки, они получили от государства и все необходимое для их обработки.
Расцвет новой жизни был скоро прерван нападением немецких фашистов. Огнем и мечом прошли гитлеровцы по земле литовцев, латышей и эстонцев. Убийства, разорение, голод… Только в одной Латвии оккупанты разрушили около восьмисот предприятий, сожгли пять городов, вырезали или угнали в Германию почти полмиллиона молочных коров.
Но враг был разбит и изгнан, и уже ничто не мешает народам Прибалтики мирно жить, строить и расти. Советская Армия стеной стала на пограничных рубежах, и под ее защитой, с помощью всех советских народов Прибалтика возобновила свой путь к коммунизму.
Послевоенное время принесло Прибалтийским республикам социалистическую индустриализацию. По величине капиталовложений на душу населения, по темпам роста промышленной продукции Эстония, например, в четвертой пятилетке стояла на первом месте среди всех наших союзных республик.
Старые заводы помолодели. Созданы десятки новых. Возникли новые для Прибалтики отрасли хозяйства — станкостроение, производство тончайших приборов, радиоаппаратов, турбин, электромоторов, вагонов для электрических дорог. Машиностроение продолжало быстро расти и в пятой пятилетке.
Плавится сталь в Лиепае, впервые в истории вырабатывает сложные станки Литва, машины добывают торф, новые заводы Эстонии превращают горючие сланцы в газ и бензин, дает пряжу и ткани разрушенная гитлеровцами Кренгольмская мануфактура, в море вышли новые рыболовные суда, строятся большие электрические станции, включая гидростанцию на реке Нарове в Эстонии. Росту хозяйства Прибалтики помогает вся Советская страна — например, оборудование для нового завода электросчетчиков в Вильнюсе было прислано из 42 городов СССР.
Развивается и сельское хозяйство, особенно животноводство. При советской власти прибалтийская деревня воспрянула, стала колхозной, вооружилась машинами, никогда раньше здесь не виданными.
Растет культура народов Прибалтики, во всех трех республиках учреждены Академии наук.
Все изменилось, а главное — вместо старых начальников уездов, корыстолюбивых фабрикантов, банкиров, купцов и всяких политических спекулянтов страной правят сами рабочие, крестьяне, трудовая интеллигенция. Это и есть советская власть.
До 1940 года балтийские воды примыкали к советским берегам лишь в глубине Финского залива. А ныне в пределы Советского Союза входит весь восточный берег Балтийского моря — от Финского залива до Немана. Область Клайпеды, отнятая гитлеровцами у литовцев в 1939 году, ныне воссоединилась с родной Литвой и дала ей удобный выход к морю. Порты Таллина и Риги скованы льдом более короткое время, чем порт Ленинграда, а порты Вентспилса, Лиепаи и Клайпеды не замерзают вовсе, и мы теперь через Балтику круглый год связаны с Мировым океаном.
После Великой Отечественной войны в пределы Советского Союза вошел не только восточный берег Балтики, но и часть его южного берега — от устья Немана и Курского залива до Вислинского залива в Гданьской бухте.
Ныне эта территория стала Калининградской областью Российской республики.
На этой земле в древние времена жили литовские и славянские племена. Германские захватчики либо истребили их, либо поработили и вытеснили. Восточная Пруссия с крепостью Кенигсбергом стала кинжалом,
