– Быть может, он видит его оттуда. А, Малтреверс?
– У тебя что-то нервы пошаливают, Беркли. Не можешь до сих пор забыть, что этот полутруп был когда-то королем?
– Я пришлю к нему монаха.
– Как хочешь. Я бы этого не стал делать…
Снова наступила тишина.
Они ушли. Или здесь никого не было, и ему просто слышались голоса?.. Разговор о священнике… Значит, он умирает?.. Смерть?.. Пускай она скорее наступит. И если он попадет в ад, там ему будет наверняка не хуже, чем здесь… сейчас… Разве он не опустился уже на самое дно страданий и унижений? И разве Малтреверс не сам Сатана?..
Эдуард, сын мой, приди же, приди!.. Посмотри, что они делают с твоим отцом… Приди, пока не поздно…
Он почувствовал прохладную ладонь у себя на лбу. Кто-то стоял на коленях перед его ложем.
– У вас хватит сил, чтобы свершить молитву вместе со мной, милорд?
– Кто вы? – спросил Эдуард.
– Я Томас Данхед, монах-доминиканец.
– Вы пришли помолиться за меня?
– Помолиться вместе с вами.
– Благодарю. Мне так нужно это.
– Я тоже так думаю, милорд. Давайте молиться, чтобы силы вернулись к вам.
– Зачем они мне? – пробормотал Эдуард. – Для меня лучше умереть. Я уже на пути к смерти. Не вытаскивайте меня оттуда, отец.
– Жизнь дарована Богом, сын мой. И надлежит ждать, пока Он сам не призовет нас расстаться с ней. А до тех пор нужно цепляться за нее и стараться жить так, чтобы угодить Ему.
– О, конечно, отец… Но если ты свободный человек, а не жалкий растоптанный узник.
– Давайте помолимся вместе, – сказал монах.
– Вы придете ко мне снова, отец?
– Да, завтра.
– Если я еще буду здесь… на этой земле.
– Вы должны быть. У вас немало грехов, и нужно успеть получить прощение…
После ухода доминиканского монаха Эдуард почувствовал себя лучше. Для него явилось утешением поговорить с человеком, произносящим обычные, естественные слова.
На следующий день доминиканец пришел опять. Когда они остались одни, он вытащил из-под рясы кусок вареного мяса и хлеб.
– Я принес вам пищу и для плоти, и для души, – сказал он. – Вы не должны отказываться от нее, если хотите успеть раскаяться.
Эдуард неохотно принял предложенную еду, но съел ее с жадностью. Это доставило радость монаху.
– Я приду завтра, – сказал он, – и принесу еще. Будем вместе спасать вашу душу…
В следующий свой приход после долгой совместной молитвы доминиканец сказал:
– Я говорил о вашем положении с братом Стефаном. Он смел и молод, и у него много друзей. Когда они узнали, как с вами здесь обращаются, то пришли в ярость, потому что им хорошо известно о поведении королевы, живущей во грехе с Роджером Мортимером.
– Все это так далеко от меня сейчас, – отвечал Эдуард. – Я не вспоминаю о таких вещах.
– Однако людей они беспокоят, милорд. Брат Стефан говорит, что все, что делается, должно делаться чистыми руками… Милорд, когда вы немного наберетесь сил…
– Что тогда? – медленно спросил Эдуард, потому что собеседник замолчал.
– Мой брат Стефан думает о том, как спасти вас, милорд.
– Бог снизошел к моим мольбам, – тихо произнес Эдуард. – А мой сын… Могли бы вы поговорить с моим сыном?
– Добраться до короля непросто. Он окружен людьми, кого нельзя назвать вашими друзьями. Его мать и Мортимер никого не подпускают к нему. Брат Стефан понимает во многих мирских вещах, и он думает, что сначала вам надо выбраться из этого замка. Потом собрать сторонников и дать знать королю, где вы находитесь.
– Я не сплю сейчас? – спросил Эдуард. – У меня бывают в последнее время разные видения, когда непонятно, где я нахожусь – в настоящем или в прошлом.
– Это не видения, милорд. Я говорю с вами от имени ваших приверженцев – тех, кто хочет, чтобы все делалось по справедливости… Не нужно, чтобы кто-нибудь знал, что я приношу вам пищу. Вы должны быстрее окрепнуть. Когда это произойдет, я доставлю вам доминиканский плащ с капюшоном, и мы выйдем вместе. До этого я стану приходить не один, чтобы стража привыкла к двум монахам, входящим сюда и выходящим отсюда. Вы меня слушаете, милорд?
