Так было решено.
– Вставайте, Гавестон. – С ним говорил Уорвик. – Пора идти.
– Куда? – спросил тот.
– Куда поведет вас Бешеный пес.
– Вы никак не забудете эту шутку?
– Есть вещи, которые не забываются.
– Вы куда больше обижены на меня за кличку, чем за поражение, которое я нанес вам в турнире?
– Хватит. Это последнее ваше упражнение в острословии. Теперь начинайте молиться.
– Вы собираетесь убить меня?
– Вы получаете по заслугам.
– А как же справедливый суд? И обещанная встреча с королем?
– Я вам ничего не обещал.
– Но Пемброк… Я уже говорил вам.
– И я говорил: забудьте о Пемброке и молитесь о вашей черной душе.
– У меня мало времени для молитв.
– Это верно. Поэтому не теряйте его понапрасну на разговоры…
Его вывели из замка. Бароны уже сидели на конях неподвижные, как мраморные статуи.
Его тоже посадили в седло. Он ощущал запахи и признаки ночи. Чуть влажная земля; аромат травы; темное небо, испещренное капельками звезд… Никогда раньше он не замечал всей этой простой красоты. Он любил голубизну сапфиров, пурпур рубинов, блеск бриллиантов – все эти символы власти и богатства. Сейчас ему томительно захотелось впитать в себя другую красоту – но было поздно.
Куда они везут его? Почему выехали из ворот? Где Уорвик? Бешеный пес поймал его и держал в заточении, но, видно, не хочет обагрять руки его кровью у себя в замке… Куда же девался Уорвик?..
Впереди были Ланкастер, Гирфорд и Арендел. Сзади – солдаты. Гавестон не мог знать, что все они направляются во владения Ланкастера, соседние с землями Уорвика.
Последовала команда остановиться. Где же они?.. Ему было приказано спешиться, и тотчас же он был окружен стражей.
Все двинулись дальше пешком, подошли к высокому холму, который он, кажется, узнал. Это Блеклоу Хилл. Он проезжал здесь, и не один раз, в компании с Эдуардом. Но тогда у него не было дурных предчувствий. А должны были быть…
Трое баронов остановились. Солдаты повели его дальше. Он знал, что это означает. Понял: его сейчас убьют, но бароны боятся сделать это своими руками и перекладывают на никому не известных воинов.
…И подошла пора.
Солдаты окружили его. Он стоит у подножия холма. Он смотрит назад. Смотрит вниз, на землю. Последний взгляд: темные склоны перед ним. Тишина ночи. Только легкий журчащий плеск ручья. Запахи земли. Ее очарование, которого он не знал, не понимал никогда раньше, а теперь уже нет времени… Но ведь он еще так молод…
Он посмотрел на неподвижные фигуры трех всадников. Они, словно стражи земных врат, молчаливо кричащие: «Тебе нет успокоения! Тебе нигде не будет успокоения, Гавестон!»
Кто-то подошел к нему. Совсем близко. Он успел увидеть или ему показалось, как блеснула сталь… И потом – темнота. И он падает…
Его жизнь была прервана неизвестной рукой, но это они, они, безмолвно сидящие на конях, неподвижные, как статуи, убили его.
В ушах у него забился чей-то голос: «Месть… месть…» А может, это был его голос, и он произносил совсем другие слова: «Эдуард… Эдуард…»
И это был конец.
Уорвик, ожидая у себя в замке возвращения сообщников, испытывал легкое беспокойство.
Все же ни к чему так спешить. Лучше и вправду было довести дело до настоящего суда, который бы, несомненно, признал Гавестона виновным. Они же, по существу, взяли на себя и вынесение приговора, и приведение его в исполнение.
Он самолично выкрал пленника у Пемброка, заточил у себя в замке, дал знать Ланкастеру. Но зато не присутствовал при казни у Блеклоу Хилл…
Стук в дверь, отозвавшийся жутким эхом под сводчатым потолком, прервал его мысли.
Уорвик открыл. У порога стояли двое. На руках у них был безголовый труп.
– Его больше нет, милорд, – услышал он голос одного из вошедших. – Граф Ланкастер взял голову. Что нам делать с телом?
Уорвик приблизился к ним, посмотрел на тело, которое еще недавно было таким стройным и грациозным, так нравилось королю.
– Уберите его! – закричал он. – Уберите отсюда! Я не желаю видеть это здесь!
– Милорд, но куда же его девать?
