– Что бы вы хотели попросить, Мортимер?
– Я не решаюсь…
– Вы? Сомневаюсь в этом. У вас вид человека, который ничего не боится.
– Могу ли я рассчитывать снова увидеть вас?
– Кто знает. Возможно…
Она повернулась и направилась к выходу из сада.
Вернувшись к себе в покои, Изабелла сразу же подошла к окну. Мортимер был еще там, он о чем-то горячо говорил с комендантом Олспеем.
У нее не проходило состояние возбуждения, которое она всячески сдерживала, находясь в саду, и которому дала сейчас полную волю.
Какие у него неистовые глаза – огромные, темные, страстные! Она ощущала его живительную силу – мужскую силу. Столько времени заперт в четырех стенах, полуголодный, истомленный, перенесший только что такую утрату – и сколько в нем огня, сколько мощи! Я не знала подобных людей… Как сверкали его глаза, когда он говорил о Гавестоне, о Диспенсерах! Как, должно быть, презирает он их всех! Таких… Как презирает он Эдуарда!..
Мортимер – король приграничных земель! О таком человеке… да, именно о таком она мечтала всю свою жизнь!..
Она должна его снова увидеть. Должна… И как можно скорей! Нужно дать понять коменданту, чтобы тот снова привел узника в сад, завтра, в то же время, и что она будет там.
Вероятно, ей следует вести себя более осторожно. Но она так устала от осторожности! От сдержанности и благоразумия. Так долго была унижена, втаптывалась в грязь, что единственным сейчас утешением могло быть только действие. Активное действие…
Она почти не спала в эту ночь. Ей хотелось, чтобы он тоже не знал сна в своей каморке.
Комендант, узнав о желании королевы, был счастлив его исполнить. Видно было, он питал симпатию и уважение к узнику, что ее не удивляло. Его же, по-видимому, тоже не удивлял интерес, проявленный к арестанту королевой.
Она снова вышла в сад в середине следующего дня, когда оба мужчины прогуливались там.
– Как видите, ваш сон сбывается наяву, – сказала она Мортимеру.
– Я просто не смею верить, что мои надежды сбылись, – отвечал он.
– Вы многое смеете, милорд, уверена в этом.
– Когда-то я был известен своей смелостью.
– Не сомневаюсь, вы снова прославитесь ею.
– Возможно, в будущем.
– Вы верите, что оно светит вам?
– Начинаю верить, миледи.
– Пусть ваша уверенность не будет поколеблена.
– Вы так добры, миледи.
– Мне нравятся такие люди, как вы, – сказала она.
Он понял, что этим самым она как бы выразила свое неодобрение людям другим – того сорта, как король и иже с ним.
Он ответил:
– Когда человек лишен навеки свободы, ему уже больше нечего терять, он может говорить решительно все, что думает, независимо от обстоятельств. Я хочу сказать, что всегда глубоко сочувствовал вам. Что, если бы вы решились собрать армию и двинуть ее против тех, кто мешал и мешает вам в этой стране, я встал бы во главе такой армии.
– Не слишком ли опрометчивы ваши слова об армии, Мортимер?
– Нет, миледи. Ведь я всего-навсего несчастный пленник. Что я могу…
– Но не так давно вы сказали, что считаете ваше положение временным. И что наступит день…
Он прямо взглянул на нее, и некоторое время они не сводили глаз друг с друга. Оба чувствовали: что-то произошло. Нечто очень важное для обоих. Их встреча не должна пройти даром: она предопределена самой судьбой.
– Мортимер, – сказала Изабелла после молчания, – мне кажется, мы должны многое сказать друг другу.
– Стоять здесь, рядом с вами… – откликнулся он, – большего наслаждения мне не нужно. Да, я узник, смерть идет за мной по пятам, но никогда я не испытывал такого блаженства, как сейчас.
– Но почему?
– Потому что обрел вас.
Она внутренне содрогнулась – так захлестнуло ее новое, ранее не испытанное чувство, но взяла себя в руки и спокойно, с легкой усмешкой сказала:
– Мне кажется, это я нашла вас первая.
