что Гроза Каттегата взял с собой Фабеля! Не забудь скормить этим чертям остатки быка, которого мы добыли в Швеции.
— Будет сделано, господин командор!
— Там нас ждут еще быки! — весело восклицает Турденшолд, показывая в сторону Дюнекилена.
На минуту он задерживается: может быть, все же спуститься в трюм и отлупить фон Стерсена, чтобы он рассказал о привычках короля Карла и вероятно ли, что король лично прибыл к Дюнекилену? Нет, не стоит.
Михаэль Тёндер заронил в его душу недобрую искру: неужели Эллен Брюнхильдсдаттер Кустер служит шведам?
Сквозь серую предрассветную мглу идут от фрегата «Белый Орел» шлюпки к остальным шести судам отряда. Они везут капитанам известие, что командор решил высадиться на берег, чтобы своими глазами оценить силу шведов и вернее расправиться с ними. Капитанам надлежит сообщить об этом всем своим матросам. Когда наступит следующая ночная вахта и корабли войдут в пролив, все должны знать, что Гроза Каттегата уже побывал здесь. Приказано строго следить, чтобы никто не покидал свой корабль. Отряд стоит на якоре под прикрытием островов, с берега его не видно.
Гроза Каттегата одевается рыбаком. Вымазанные рыбьими потрохами штаны до колен и зеленый головной платок ему вполне к лицу. Фабель теперь его младший брат и должен помнить об этом, если они нарвутся на шведов. Командор обут в деревянные башмаки, Фабель прыгает в лодку босиком. Они берут с собой бочонок водки. Не для того, чтобы пить: голова должна быть ясной. Только если появятся шведы, оба прикинутся пьяными и будут коверкать речь заплетающимся языком, чтобы больше походила на шведскую. Кустерские рыбаки, замыслившие погулять на берегу, предложат шведам выпить по чарке. А старую кремнёвку взяли, мол, чтобы пострелять птиц на шхерах.
Но под рубашкой у Турденшолда на голом теле привязан бинокль. Если шведы его обнаружат, тотчас смекнут, в чем дело, у рыбака таких приборов не бывает, и разом оборвется стремительное продвижение командора по службе на датско-норвежском флоте. Правда, у него задумана одна уловка. Не больно-то надежная. Коли схватят его, пьяный рыбак отойдет в сторонку, чтобы помочиться, незаметно отвяжет бинокль, спустит под штаниной на землю и ногой зароет в мох. А если там не окажется мха?..
Сидя на банке в маленькой лодке, он задумчиво ковыряет в зубах щепкой. Появляется корабельный священник Каспар Брюн. У него в руках Библия и дорожная сумка. Он отправится с ними на берег.
Один из секретов Турденшолда — секрет, который все труднее сохранять, — заключается в том, что время от времени священник «Белого Орла» высаживается на шведский берег и превращается в лазутчика. До сих пор ему сопутствовала удача. В священническом облачении, с Библией в руках, будто бы направляясь в Норвегию и не скрывая своей национальности, но поливая желчью датчан, он странствует по шведским дорогам и рассказывает всем желающим новости про Грозу Каттегата, который-де пристрастился к крепким напиткам и уже не пользуется такой благосклонностью его величества короля Фредерика, как прежде…
А сам присматривается.
И держит ухо востро.
Темной ночью идет на лодке обратно через пролив. Опять становится корабельным священником Грозы Каттегата.
Чайки парят над «Белым Орлом», утренний бриз свежеет. На северо-востоке стелются низкие тучи — похоже, там сейчас льют дожди. Это вполне устраивает командора. Одним прыжком он снова оказывается на палубе фрегата, молча обнимает Михаэля Тёндера, возвращается в лодку, и Фабель налегает на весла.
Полная тишина над морем.
Корабельный священник Каспар Брюн не первый год помышляет о том, чтобы проститься с саном. Его обязанность на борту — молиться в положенных случаях, проводить богослужение в открытом море и освящать пушки, когда их выкатывают на позицию на верхней палубе. Надлежит, опустив руку на пушечный ствол, прочитать соответствующий подбор молитв. Да только он помнит их не слишком твердо, и, когда становится у пушки, держа Библию в одной руке и положив другую на ствол, то смахивает на птицу с обрезанными крыльями. Где уж там матросам сосредоточенно внимать такому освящению. Кое-кто не скрывает ухмылку, ибо голос у Каспара никакой, а свободные от вахты так и вовсе ленятся покидать жилую палубу. Нет, не мастер Каспар Брюн освящать оружие. Зато счет ему дается хорошо. Однажды попробовал он подсчитать, насколько лучше убивает освященное оружие, чем не освященное. Полной уверенности в итоге у него не было, слишком многих данных недоставало. К тому же по уставу холодное оружие полагалось освящать скопом. Доставят на борт ящики — и читай молитву над ними. Но сколь велика сила слова божьего? Способно ли оно проникнуть через доски и наточить стальные лезвия так, чтобы резали шведскую плоть лучше, чем датскую? По правде говоря, Каспар, деливший каюту с капитан-лейтенантом Михаэлем Тёндером, предпочитал читать «Отче наш» над чашей с пуншем. Хоть и тут душа его не находила полного утешения. Лучше всего я молюсь, сказал он однажды Турденшолду, когда вижу чайку в небе над кораблем. Поскольку сам я не чайка, в этом случае обращение к господу уместно — как выражение кротости и мольба когда-нибудь обрести крылья. А читать молитвы над пушечными стволами — да пропади они пропадом!
То ли дело быть лазутчиком. Скучать не приходится, и бродить по вражеской земле не так уж опасно, если помнить об осторожности. Ни в коем случае не расспрашивать, где стоят шведские корабли или шведские солдаты. Только смотреть и запоминать, держа наготове Библию, а кроме того — очень важно! — с Библией на виду проклинать жалкого неразумного монарха датчан, который водится с недостойными женщинами, и не скрывать своей скорби о том, что Гроза Каттегата уже не тот, что прежде…
Как лазутчик, он мог поладить с какой-нибудь девицей, в чем находил великую радость. Как священник, он был связан узами брака, но слабый дух его не черпал силу в этих узах. Так что Каспар Брюн только рад, когда командор предлагает ему прогуляться по шведской земле и посмотреть, что там делается.
Сейчас в заливе Дюнекилен стоят корабли.
И пока Фабель усердно работает веслами и пряди утреннего тумана скользят над волнами, будто призраки, Каспар Брюн думает о том, что его новое поручение опаснее всех предыдущих. Пробраться тишком вдоль берега и высмотреть секреты противника. Попытаться украсть лодку. И по возможности выйти навстречу эскадре, чтобы сообщить командору сведения, в коих он нуждается.
Но сегодня ты еще жив?..
Он крепко сжимает Библию и чертыхается про себя.
Фабель работает веслами и думает о том, где сейчас его младший брат Лука по прозвищу Лузга. За несколько дней до того, как люди его величества изловили Фабеля, чтобы сделать его матросом на одном из столь благословенных всемогущим богом военных кораблей, Лузга разговаривал с братом в его убежище под скалой там, на родине. Тонким, еще юношески ломающимся голосом он поклялся:
— Если станется, брат, как люди толкуют, и тебя заберут, я отправлюсь следом и выручу тебя, хотя бы ты очутился в геенне огненной!..
Прекрасные и полные юного задора слова сказал четырнадцатилетний парнишка с жаждой приключений в крови. От других матросов из того же северного края старший брат слышал, что Лузга исчез из дома сразу после того, как Фабеля изловили и увезли. Лузга — крепкий и отважный малый, возьмет да в самом деле попытается прийти на выручку. Да только где он теперь?
По слухам, его схватили шведы и определили на один из своих кораблей. Может быть, он забывает родной язык и говорит по-шведски, как швед? Чай, ему там не слаще и не горше, чем на датском судне… Для Фабеля не так уж важно, чью сторону держать. Покуда матросу платят причитающееся жалованье, его дело биться и ходить на абордаж, заряжать и стрелять, а все прочие дела, морские и небесные, — забота офицеров. Фабель усердно гребет. Он горд, что командор остановил свой выбор на нем. Может быть, Гроза Каттегата потому его выбрал, что увидел в Копенгагене молодую жену Фабеля и взглянул на нее с вожделением? Надо будет попытаться спрятать её, когда «Белый Орел» в следующий раз придет в Копенгаген.
