— Боюсь, и короля тоже.
— Но главное — королевы. Она правит двором и мечтает расширить королевство, чтобы обрести больше власти. Мне кажется, она мстительна.
— Я сумею защитить себя и свои земли, Элинор. Король молод и неопытен. Жалко, что его женили на такой властолюбивой женщине. Аббат Сюжер умный человек, и Людовик Толстый оставил своего сына в хороших руках… не считая, конечно же, рук жены. Да кто мог знать, что эту девчушку так увлекут государственные дела…
— Королева намеревается править. Ты едешь обратно в Шампань?
— Да. Счел нужным приехать сюда и объяснить свое положение королю. Лучше самому изложить свои соображения, когда с чем-то не согласен.
— Удачи тебе. Хорошо, что увиделись. Еще мне бы хотелось встретиться со Стефаном.
— Лучше не надо. Если он появится в Нормандии, жди больших неприятностей.
— В Нормандии всегда что-то происходит.
— И боюсь, это надолго. Пока Анжу ведет себя тихо, но там подрастает сын графа. Говорят, что Генрих Плантагенет уже настоящий воин и хочет не только Нормандию, но и всю Англию.
— Опять война… опять беда!
— Когда на трон несколько претендентов, этого не миновать. А тут еще новая беда… Тулуза. Но ты не бойся, Элинор. Я знаю короля, он не охотник до войны. Ничего с этой Тулузой у них не выйдет, вот увидишь. Наверное, не я один отказываюсь поддержать его.
Брат с сестрой попрощались.
Королева смотрела, как граф Шампанский выехал из замка во главе своей кавалькады.
— Да как он смеет насмехаться над королевой! Он поплатится за это. Будь проклят! — не справившись со своими чувствами, воскликнула Элинор.
Ночь опустилась на замок. Петронелла завернулась в плащ и выскользнула в сад. Никто из встречных и мысли бы не допустил, что это может быть сестра королевы. Скорее всего подумали бы, что это одна из придворных дам спешит на свидание. Петронелла знала, что ее назовут своенравной и бесстыдной, но она почему-то не боялась этого, более того, она не страшилась и грозившего ей бесчестья. Что она могла поделать? Когда Рауль ее обнимает, силы и твердость оставляют ее; она уже почти согласилась, но потом, испугавшись, разрыдалась и сквозь слезы шептала: «Я не могу, я не смею!»
А он, нежно покусывая ей ушко, уговаривал: «Нет, можешь и смеешь!»
Теперь она знала, что не устоит и сдастся. Но не об этом ли слагают песни? В них поется о нежном ухаживании, о возвышенной любви, о рыцарях, идущих на смерть за своих дам, но куда лучше просто любить, чем умирать! Смерть ужасна своей кровью и болью, а любовь прекрасна. В ней желание, страсть и бурное ее удовлетворение, которое ей еще неведомо. Но она испытает это, и скоро. Ее собираются выдать замуж. А вдруг ее выдадут из государственных интересов за немощного старика? Вот Элинор выдали за Людовика. Правда, он король, но совсем не интересный. В этих делах он совершенно ничего не смыслит, как говорила сама Элинор. Если ее выдадут за такого, она обязательно заведет любовника. Кого-нибудь вроде Рауля…
Рауль! Она идет к нему и в этот раз не сможет отказать. Он просто не допустит этого. Петронелла вспомнила, как в прошлый раз он говорил сердито: «Я страдаю слишком долго». И эти сердитые ноты в его голосе бросали ее в трепет. Она решилась — сегодня.
Рауль ожидал ее в кустах, и как только она приблизилась, он крепко обнял ее, прижимая.
— Рауль, я не смею…
— Я знаю место.
— Мне надо возвращаться.
Он только рассмеялся.
— Сестра будет гневаться. Тебя заботит гнев королевы?
— Сегодня мне все неважно, кроме тебя.
Она сделала вид, что хочет уйти, но оба знали, что это притворство.
В кустах нашлось укромное местечко.
— Сюда может кто-нибудь прийти, — запротестовала Петронелла.
— Нет, никто нас не потревожит.
— Я должна возвращаться.
— Ты должна быть со мной.
Он взял ее на руки и с нежностью опустил на землю.
— Мне ничего не остается, как подчиниться, — сказала она.
Элинор быстро разглядела перемены, произошедшие в сестре, и угадала их причину. Она позвала Петронеллу в спальню и, когда они остались одни, потребовала:
— Лучше расскажи все сама.
Петронелла широко открыла глаза, изображая удивление и непонимание. Элинор взяла ее за плечи и встряхнула.
— Не строй из себя невинность, детка. Кто он?
— Элинор, я…
— Я же все вижу. От меня ты ничего не можешь утаить. Если бы ты крикнула с башни: «У меня любовник», — ты не могла бы это выразить яснее.
— Не знаю, почему…
— Нет, ты еще ребенок. И дурочка к тому же. Тебе надо было сначала дождаться замужества.
— Как поступила ты…
— Ты знаешь, я была девственницей, когда вышла замуж за Людовика. Иначе нельзя. Теперь мы ищем мужа для тебя. Кто твой любовник? Может быть, мы выдадим тебя за него. Я поговорю с Людовиком.
— Эт-то невозможно, — заикаясь, прошептала Петронелла.
— Почему?
— Он… уже женат.
— Как ты глупа!
— Я ничего не могла поделать, Элинор. Я не хотела этого. Сначала это было как игра… как песня и разговор о любви… а потом…
— Да знаю я. Ты ничего мне нового не скажешь. Тебе надо было посоветоваться со мной, рассказать, что за тобой начали ухаживать. Кто он?
— Рауль…
— Граф Вермандуа?
Петронелла кивнула.
Элинор охватила ярость. Тот, кто восхищался ею, кто уверял, что лишь она ему желанна, что все другие женщины для него не существуют! И все это время он крутил любовь с сестрой!
— Не могу в это поверить. Он же стар…
— На десять лет старше тебя. Для мужчины это совсем не много.
— И ты ему отдалась!
Петронелла горделиво вскинула свою чудную головку:
— Да, и не жалею. И снова пойду на это. Ты тоже так бы сделала, если бы не король.
Элинор снова тряхнула сестру за плечи.
— Не забывай, с кем ты разговариваешь! У меня есть долг, как у королевы. А ты себя ведешь как последняя потаскушка.
— Почти все придворные дамы делают то же. Они сидят с тобой, толкуют о высокой любви, а по ночам бегают к любовникам. Стихи и романсы любовь не заменяют, ты сама это знаешь.
— Она еще будет меня учить! Давай не будем тратить время на препирательство. Тебе надо срочно выйти замуж. Об этом сейчас следует говорить и думать.
— Я люблю Рауля, — сказала Петронелла твердо.
