Аббатиса поняла, в чем дело. Генрих опасается, что после смерти Уильяма кто-то мог захватить Булонь. Он хотел сохранить ее для короны.
— Я должна обратиться к папе.
Генрих сощурился, и лицо его раскраснелось.
— Не думайте, что у меня нет влияния на него.
От Генриха аббатиса Мария кинулась к Томасу Беккету, который сопровождал короля. Когда она рассказала ему о случившемся, тот пришел в ужас. Король, зная, как Томас отнесется к этому, ничего ему не сказал.
— Папа поддержит вас, — утешил он Марию. — Вы же приняли обет. Его нельзя отбросить просто так, ради прихоти короля.
— Что мне делать?
— Вы сказали, что обратитесь к папе. Вы должны это немедленно сделать.
— Вы поможете мне, милорд?
— Я тут же отошлю папе ваше обращение.
* * * Узнав о вмешательстве Беккета, король пришел в ярость. Он вбежал к канцлеру с пунцовым лицом и глазами, налитыми кровью, а его торчащие рыжие волосы и вовсе делали его похожим на свирепого льва.
— Итак, господин канцлер, вы решили взять корону себе! Значит, теперь вы правитель Англии и Нормандии?
Томас воспринял это спокойно.
— Это дело аббатисы вас так разгневало, милорд?
— Разгневало? Я в такой ярости, скажу тебе, что сам схвачу раскаленное железо и выжгу тебе наглые глаза!
— Вы казните меня, даже не выслушав,
— Я же король, Беккет.
— Я хорошо это знаю, милорд.
— И ты не боишься моего гнева?
— Я боюсь только неправого дела.
— Значит, ты хочешь рассудить нас, а? Ты, Томас Беккет, купеческий сынок, хочешь быть судьей короля!
— Им может быть только Господь, милорд.
— Брось ты свою святость! Ну, Томас, моему терпению пришел конец! Ты же просто человек, а изображаешь из себя святого. Ну, я доберусь до тебя! Ох уж доберусь! Если тебе мила жизнь, отзови свое письмо папе насчет дочери Стефана.
— Это была ее воля, милорд, я только послал ее просьбу папе.
— Знаю. Здесь только одна воля — воля короля.
— Есть власть высшая.
— Ты кому служишь, папе… или своему королю?
— Правому делу, милорд.
Король умерил гнев. Ему самому странно, но сердиться долго на Томаса он не мог.
— Не валяй дурака, Томас. Ты что, хочешь, чтобы я потерял Булонь?
— Если Господу будет угодно.
— Хватит разговоров о Господе! Я ни разу не слышал, чтобы Господь выступил против моего деда или прадеда.
— Не сомневаюсь, что они много раз просили Его поддержки.
— Поддержки — да, но они не сидели и не ждали, пока он завоюет для них новые земли. Иначе бы им пришлось ждать очень долго. А мне что делать? Что, если земля попадет в руки неумелого правителя? Нет, Томас, ты канцлер, а не священник. О рясе забудь. Путем этой женитьбы я без труда сохраню за собой Булонь. Я избегаю нового конфликта и войны лишь тем, что какая-то монашка снимает с себя обет и выйдет замуж.
— Это грех.
— Это решено.
— Вы не правы, милорд.
— Напиши папе еще раз. Скажи ему, что леди согласна на замужество. Убеди Рим не препятствовать этому браку.
— Я не могу этого сделать, милорд.
Лицо короля налилось кровью. Он шагнул к Томасу и замахнулся. Томас стоял недвижимо. Какое-то мгновение казалось, что сейчас Генрих налетит на канцлера и разорвет его в клочья или кликнет стражу взять его. Глаза короля побелели от ярости. Глянув в спокойные глаза Томаса, он схватил скамейку и швырнул ее в стену.
— Перечить мне! — заорал король. — Мне перечит тот, кого я считал другом! Сговорились у меня за спиной! Ну погоди, увидишь у меня!
Томас стоял и молчал. Тут король с воплем кинулся наземь, схватил горсть тростника, расстеленного на полу, и стал в ярости грызть.
Томас вышел, оставив короля валяющимся на полу.
Он раз или два видел такую сцену, когда Генрих в ярости терял над собой всякий контроль, но гнев короля никогда еще не обращался на лично него.
Томас не знал, чем все это закончится.
От папы Александра пришло ответное послание. Он получил письма касательно аббатисы и от короля, и от канцлера. Они поставили папу перед трудным выбором. Его избрали совсем недавно, и оппозиция его возведению на папский престол еще существовала. Поскольку эта оппозиция пользовалась поддержкой императора Священной Римской империи Барбароссы, то его положение продолжало оставаться неустойчивым. Поэтому Александр побоялся пойти против Генриха Плантагенета, и не только потому, что это король Англии, но и потому, что он становится самым могущественным правителем в Европе. А тут еще конфликт канцлера, который совершенно прав, с хозяином, который не прав; если папа откажет ему в желаемом, это может сильно разозлить английского короля.
Исходя из этих соображений, папа даровал разрешение на снятие обета.
Получив такой ответ, довольный король развеселился. Первым делом он послал за Томасом Беккетом.
— Хо-хо! — встретил он вошедшего канцлера. — Что пишет тебе твой друг папа, Томас?
— Ответа нет, милорд. Видимо, еще надо подождать.
— Мне-то ждать не приходится. Папа оказался умным, Томас. Более того, он умнее моего канцлера. Я получил его разрешение.
Генрих возликовал, увидев, как побледнел Томас.
— Не может быть.
— На, взгляни.
— Но…
Генрих по-дружески хлопнул Томаса по плечу.
— Разве могло быть иначе? Он же в трудном положении. Так что учись, Томас, у него. Если не научишься, можешь сильно задеть того, кто вправе лишить тебя головы. Знаешь, порой бывает лучше служить ему, а не правому делу, как ты выражаешься. О, ты, кажется, не согласен? Ты странный чудак, но тем больше мне нравишься. Стало быть, разрешение получено, наша скромная аббатиса очень скоро окажется в супружеской постели, а Булонь остается моей.
Томас хранил молчание, а король продолжал:
— Ну, Томас, жду аплодисментов. Кто кого, а?
Томас не отвечал.
— Так, и что я теперь должен сделать с канцлером, посмевшим меня ослушаться? Могу бросить в темницу. Могу выжечь глаза. Не знаю, что будет тебе хуже. Страшно и то, и другое. Навсегда лишиться
