этой женщине. Но он должен был жениться на некрасивой немецкой принцессе, потому что все короли из ганноверской династии женились на немецких принцессах. Это было их долгом. Молодому Георгу пришлось сделать то же самое. Поэтому, несмотря на то, что он любил в ранней молодости Ханну Лайтфут, а позже испытывал страсть к Саре Леннокс, он женился на Шарлотте.
Он был верным мужем, но иногда его чувства были готовы взбунтоваться. Почему, спрашивал он себя, из всех членов семьи я один должен соблюдать строгую мораль? Его братья... его сестра Каролина Матильда... Он вздрогнул, вспомнив о них. Бедная Каролина Матильда, которую он любил и хотел защитить, была сейчас мертва. Она попала в водоворот интриг, и он не был уверен в том, что она умерла естественной смертью. Выйдя замуж за практически слабоумного человека, она завела любовника и вместе с ним была обвинена в измене родине. Любовник погиб в мучениях, а она, королева Дании, едва не разделила его судьбу. Ее спасло лишь вмешательство любящего брата — короля Англии Георга Третьего. Его глубоко взволновала смерть Каролины Матильды. Такие события преследовали его в кошмарах. Бедная Каролина Матильда дорого заплатила за свои безумства.
С его братьями все было совсем иначе.
Уильям, герцог Глочестерский, и Генрих, герцог Камберлендский, не боялись публичных скандалов и дерзко пренебрегали общественным мнением. Однако они не вызывали и доли той ненависти и насмешек, которые обрушивались на короля, остававшегося примерным супругом.
Камберленд стал участником постыдного конфликта с Гросвенором, поскольку соблазнил леди Гросвенор. Глупец писал этой женщине письма, явственно свидетельствовавшие о характере их отношений. Георг помнил фразы из этих посланий, даже сейчас заставлявшие его лицо гореть от стыда и зависти. Там были подробные описания того, что «десятки тысяч раз происходило на ложе любви». Эти слова писал его брат, воспитанный их матерью. Ему никогда не позволяли общаться с посторонними из-за опасности подцепить инфекцию. Как только братья вырвались из-под опеки матери, они буквально обезумели и стали попадать в подобные скандалы. Лорд Гросвенор имел смелость подать в суд на герцога из королевской семьи и выиграть процесс. Герцога Камберлендского обязали выплатить возмещение в размере десяти тысяч фунтов, а также судебные издержки, составившие три тысячи фунтов. Георгу пришлось с помощью лорда Норта взять эту сумму из бюджета королевской семьи.
Словно этих неприятностей было недостаточно, к тому моменту, когда разразился скандал, Камберленд пресытился леди Гросвенор и завел интрижку с женой торговца лесом — к счастью, человеком весьма богатым, которому внимание герцога к его жене показалось лестным. Поэтому купец не стал поднимать шум. Сплетни еще не успели утихнуть, как Камберленд завел новый роман. Эта история приняла серьезный оборот, поскольку госпожа Анна Нортон, являвшаяся дочерью лорда Энхема, настаивала на браке. Поскольку, согласно свидетельству Хораса Уолпола, она «имела самые чувственные глаза на свете и ресницы длиной в ярд», глупец Камберленд женился на ней.
Это не на шутку взволновало короля, и он сделал то, к чему призывала его мать незадолго до смерти. Он издал указ, запрещавший членам королевской семьи вступать в брак без согласия короля. Слишком поздно для Камберленда... и, похоже, для Глочестера. Как только этот указ вступил в силу, Глочестер тотчас объявил, что несколько лет тому назад он тайно вступил в брак с вдовой лорда Уолдергрейва — это был страшный мезальянс, потому что дама являлась незаконнорожденной дочерью сэра Эдуарда Уолпола, а ее мать, по слухам, была модисткой!
— Изгнать их со двора! — закричал Георг. И Шарлотта заявила, что она не будет принимать дочь модистки. Ситуация с братьями была плохой. Сыновья короля, также проявляли своеволие, поэтому Георг ждал от них неприятностей.
Сплошные беспокойства, подумал король. Со всех сторон! О, если бы он мог просто жить в Кью с Шарлоттой и малышами, ни о чем не думая, как счастлив бы он был! Хотя, возможно, нет; он постоянно тосковал бы по Ханне, Саре и Элизабет Пемброук. Однако, оставаясь верным мужем и следуя своему кодексу чести, он мог жить безмятежно.
Королева не слушала восхитительную музыку господина Генделя; она думала о том, как великолепно выглядит ее старший сын в своем кителе с аксельбантами. Она надеялась, что король не поинтересуется стоимостью его нарядов. Шарлотта огорчалась, видя, как в глазах сына горит ненависть к отцу. Ей приходилось признавать, что их отношения далеки от гармонии. Она обожала принца Уэльского с того момента, когда впервые взяла его на руки — «Идеальный отпрыск королевского дома, Ваше Величество...» Это было правдой. Малыш всегда громко кричал, и его здоровье было отменным. Правда, изредка он страдал обычными детскими болезнями. В четырехлетнем возрасте он напугал мать, подхватив ветрянку. Он легко справился с этим недугом. Шарлотта с удовольствием рассказывала приближенным о том, что на вопрос, не надоело ли ему так долго валяться в постели, мальчик ответил: «Вовсе нет. Я лежу и размышляю». Одаренный ребенок! Просто гениальный! Он прекрасно учился. Свободно говорил и писал на нескольких языках — французском, немецком, итальянском; он был знаком с творениями Горация, восхищался Тацитом. Учеба давалась ему легко; безупречное владение английским поражало мать и приводило в растерянность отца, когда он вступал с сыном в словесный поединок. Королеву тревожило то, как складываются отношения ее любимого сына с отцом. «Надеюсь, — вздыхала она,— они не продолжат семейную традицию. Принц Уэльский не рассорится всерьез со своим отцом. Только не Георг, — говорила она себе, — только не мой красивый сын Георг».
Она часто посматривала на восковую фигурку, стоявшую на туалетном столике. Она относилась к Георгу, как к ребенку. Но он уже не был им. Она вздохнула, мечтая о том, чтобы он чаще навещал ее и советовался с ней.
Какого рода советы она могла ему дать? Относительно пряжки на его туфлях? Это представляло для него большой интерес. Или относительно цвета его камзола? Или относительно любовных интрижек, на которые постоянно намекала ее фрейлина мадам Швелленбург? «Принц слишком интересоваться madchens...»,— заявляла она на своем ужасном английском. «Ерунда, Швелленбург, он — настоящий джентльмен».
Правда ли, что он проявляет слишком большой интерес к молодым женщинам? Нет, конечно, нет. Шарлотта отказывалась поверить в это. Она отказывалась верить во все, что порочило Георга. И хотя сожалела о том, что его детство закончилось и она утратила контроль над сыном, все же радовалась тому, что теперь его уже нельзя выпороть. Она страдала при мысли о том, что трость терзает нежное тело Георга.
«О, Георг, приди и поговори с твоей мамой,— безмолвно умоляла она.— Не для того, чтобы исполнить сыновний долг. Не для того, чтобы поклониться, поцеловать руку, пробормотать несколько малозначащих слов и убежать при первой возможности. Нет, Георг, поговори с матерью, как подобает сыну».
Она подумала о ребенке, которого вынашивала. Это состояние было для нее привычным. Тринадцатые роды!
Кто появится на свет — мальчик или девочка? Какое это имело теперь значение? У нее уже было семь мальчиков и пять девочек. Никто не мог упрекнуть ее в том, что она не дала двору наследников. Но эта беременность протекала нелегко. Возможно, ей не следует больше рожать. Она была уверена, что король с этим не согласится, однако что она делала все эти девятнадцать лет после ее приезда в Англию? Только рожала, и все. Тринадцать детей. Несомненно, ей пора остановиться. Она бы не перенесла потери любого ее ребенка. Слава Богу, у нее были красивые, сильные сыновья.
Сегодня принц Уэльский был задумчивым. Может быть, на него подействовала музыка? Рядом с ним находился Фредерик. Эта пара была неразлучной. Шарлотту радовала дружба братьев. Они выглядели так, словно их связывает какая-то тайна. Они оба посматривали на присутствовавшую в гостиной фрейлину. Королева услышала эхо слов, произнесенных мадам Швелленбург: «Принц слишком интересоваться madchens». Нет, подумала королева. Георг еще мальчик. Его всегда приучали владеть своими чувствами.
Георг не слушал музыку господина Генделя, хотя разделял семейную любовь к ней. Он думал: эта дама восхитительна. Она так изящна. У нее изящные ручки и ноги. Он представил, как она обрадуется, услышав о его увлечении ею. Он узнал, как зовут эту фрейлину — Хэрриот Вернон. «Хэрриот, Хэрриот»,— пробормотал он.
Фред слегка толкнул брата ногой, потому что Георг произнес имя дамы вслух.
Музыка смолкла. Король зааплодировал первым. Воспользовавшись моментом, Георг бросил на
