— Но у меня нет денег на их погашение.
— Я тоже живу не по средствам.
Он действительно заскучал, или ей это показалось? Господи, подумала она, вот так скоро будут относиться ко мне люди. Теперь я — никто.
— Значит, другого выхода нет. У меня есть его вексель.
— Какой вексель?
— Вексель от принца на двадцать тысяч фунтов. Он дал его мне, и я сохранила этот документ. Мне пригодятся эти деньги... очень. Я надеялась, что смогу не брать их.
Шеридан помолчал. Вексель на двадцать тысяч фунтов! Принц никогда не оплатит его. Ричард знал, что принц наделал таких долгов, рядом с которыми его, Шеридана, долги — сущий пустяк, не говоря уже о долгах Утраты.
— Там есть его подпись и печать,— сказала она.— Ему придется оплатить вексель.
— Ты хочешь сказать... что будешь настаивать на этом?
— Пожалуйста, скажи мне, каким другим способом я могу оплатить долги?
Шеридан помолчал.
Тогда она устало произнесла:
— Я пойду. Я вижу, что ты не можешь помочь мне.
— Если бы я мог...
— Да, если бы ты мог, то сделал бы это. Но ты не можешь дать мне этот шанс в театре.
— Утрата, будь это возможным...
— Нельзя устроить проверку?
— Нет,— твердо ответил он.— Нельзя. Она задумалась.
— Ты — друг принца. Вероятно, ты можешь передать ему мою нижайшую просьбу. Я не хотела просить у него денег, но что я могу поделать в таких обстоятельствах?
Шеридан встревожился. Он не хотел быть тем человеком, который передаст принцу, что отвергнутая им любовница требует у него обещанные ей деньги. Принц ждал от Шеридана совсем других развлечений. Он хотел, чтобы его веселили, а не беспокоили.
Она положила руку на плечо Шеридана.
— Ты сделаешь это для меня? Он мог лишь сказать:
— Положись на меня. Я поступлю так, как будет лучше для тебя.
— Во имя прошлого,— она вспомнила свои прежние манеры. Шеридан, кивнув, проводил ее до кареты.
Он зашел на Сент-Джеймс к Фоксу и без прелюдий заговорил о существе дела.
— У меня была Утрата Робинсон.
Фокс кивнул. Он знал, чем все это закончилось. Миссис Армистед, добрый друг Фокса, периодически навещала его и рассказывала об отношении принца к разным людям, в том числе и к бывшей любовнице. Он знал о встрече двух женщин в гостинице «Сорока» и о том, как развивается связь принца с миссис Армистед.
— Она находится в бедственном положении. Долги Утраты составляют семь тысяч фунтов, и кредиторы давят на нее.
— Конечно, они услышали о том, что ее бросили.
— Она в отчаянии.
— И, ручаюсь, пришла к тебе с намерением вернуться к театральной карьере.
— Естественно, я ей отказал.
— Разумеется, разумеется. Бедное, недальновидное, расточительное создание!
— Ну, Чарльз, не нам осуждать человека за расточительность.
— Мы — не любовницы принца, мой славный друг. Утрата могла весьма неплохо обеспечить себя с помощью полученных подарков.
Он подумал о своей приятельнице миссис Армистед, которая быстро превратилась в обеспеченную женщину, владевшую со вкусом обставленным домом. Сейчас она сколачивала небольшое состояние. Но Утрата, конечно — это не миссис Армистед. Такие женщины — большая редкость. Утрата могла накапливать лишь долги.
— Он дал ей вексель на двадцать тысяч фунтов, и она намерена попросить их.
Фокс тотчас насторожился.
— Она никогда не получит денег.
— Да, это безнадежная затея.
— Она поставит себя в незавидное положение, если возникнет скандал. Она это понимает?
— Бедная женщина понимает только одно: у нее долгов на семь тысяч фунтов, а из собственности — только этот вексель на двадцать тысяч. Она попросила меня передать Его Высочеству, что она намерена взыскать с него эту сумму.
— И что вы ей ответили?
— Я уклонялся. Проявлял нежелание. Я бы не хотел стать человеком, который передаст эту новость принцу.
— Вряд ли она заставит его подпрыгнуть от радости. Представьте, что эта новость достигнет Храма Добродетели. Это будет второе дело Гросвеноров. Хуже! Тут речь вдет не о каком-то герцоге, а о принце Уэльском.
— Поэтому-то я и отправился немедленно к вам.
— Пожалуй,— сказал мистер Фокс,— я должен немедленно навестить миссис Утрату.
Шеридан испытал облегчение. Если кто-то и мог уладить эту ситуацию, то таким человеком был только Фокс; секрет его привлекательности заключался в том, что он не искал ничьего расположения, в том числе и принца. Он открыто излагал свое мнение. Принц мирился с этим; его интеллекта хватало на то, чтобы ценить подобное качество. Другие люди могли подстраиваться под настроение сиятельной особы. Фокс никогда так не поступал. В этом заключались его сила и достоинство.
Убитая горем Утрата просматривала последние счета, которые сопровождались требовательными — даже дерзкими — письмами. Внезапно ей доложили о приходе мистера Фокса.
Она убрала счета, поспешила к зеркалу и взяла себя в руки. В этот момент Фокс вошел в комнату.
Каким полным он был! Он толстел с каждой неделей; его загар не сообщал ему дополнительной привлекательности; подбородок Фокса покоился на засаленном галстуке. Пока он не поклонился и не заговорил, трудно было поверить в то, что это великий Фокс, которого с радостью принимали в домах самых знатных вигов. Затем величественность и обаяние, унаследованные, несомненно, от его предка, короля Карла Второго, заявили о себе.
— Моя дорогая миссис Робинсон.
Как приятно услышать такое уважительное обращение после завуалированного пренебрежения со стороны слуг и грубости кредиторов!
— Добро пожаловать, мистер Фокс.
Он взял ее руку и, казалось, не хотел ее отпускать. Утрата слегка покраснела. Все знали, как Фокс обращался с женщинами, Он обожал их не меньше, чем вино и азартные игры.
Несмотря на все ее несчастья, она оставалась красавицей.
— Пожалуйста, садитесь,— сказала Утрата.
Он сел, широко раздвинув ноги и наблюдая за Утратой.
— Хорошо, что вы пришли, мистер Фокс. Теперь у меня редко бывают гости.
Ее губы задрожали.
— Если бы вы позвали меня, мадам, я бы тотчас поспешил к вам.
