Теперь, когда его политические взгляды были достаточно ясны, я спросил его:
– А как вы думаете о религии?
– О! – воскликнул он, ударив себя по колену и энергично двигая бровями. – Очень хорошо думаю! Религия – это необходимо народу. Я искренно верю в это. И даже сам по воскресеньям говорю проповеди в церкви… да, как же!
– А что вы говорите? – спросил я.
– Всё, что может сказать в церкви истинный христианин, всё! – убеждённо сказал он. – Я проповедую, конечно, в бедном приходе – бедняки всегда нуждаются в добром слове и отеческом поучении… Я говорю им…
Лицо его на минуту приняло младенческое выражение, но, вслед за тем, он плотно сжал губы и поднял глаза к потолку, где амуры стыдливо закрывали обнажённое тело толстой женщины с розовой кожей йоркширской свиньи. Бесцветные глаза его отразили в своей глубине пестроту красок на потолке и заблестели разноцветными искрами. Он тихо начал:
– Братья и сёстры во Христе! Не поддавайтесь внушениям хитрого Дьявола зависти, гоните прочь от себя всё земное. Жизнь на земле кратковременна: человек только до сорока лет хороший работник, после сорока его уже не принимают на фабрики. Жизнь – непрочна. Вы работаете, – неверное движение руки – и машина дробит вам кости, – солнечный удар – и готово! Вас везде стерегут болезни, всюду несчастия! Бедный человек подобен слепому на крыше высокого дома, – куда бы он ни пошёл, он упадёт и разобьётся, как говорит апостол Иаков, брат апостола Иуды. Братья! Вы не должны ценить земную жизнь, она – создание Дьявола, похитителя душ. Царство ваше, о милые дети Христа, не от мира сего, как и царство Отца вашего, – оно на небесах. И если вы терпеливо, без жалоб, без ропота, тихо окончите ваш земной путь, он примет вас в селениях рая и наградит вас за труды на земле – вечным блаженством. Эта жизнь – только чистилище для ваших душ, и чем больше вы страдаете здесь, тем большее блаженство ждёт вас там, – как сказал сам апостол Иуда.
Он указал рукою в потолок, подумал и продолжал, холодно и твёрдо:
– Да, дорогие братья и сёстры! Вся эта жизнь пуста и ничтожна, если мы не приносим её в жертву любви к ближнему, кто бы он ни был. Не отдавайте сердца во власть бесам зависти! Чему вы можете завидовать? Земные блага – это призраки, это игрушки Дьявола. Мы все умрём – богатые и бедные, цари и углекопы, банкиры и чистильщики улиц. В прохладных садах рая, быть может, углекопы станут царями, а царь будет сметать метлой с дорожек сада опавшие листья и бумажки от конфет, которыми вы будете питаться каждый день. Братья! Чего желать на земле, в этом тёмном лесу греха, где душа плутает, как ребёнок? Идите в рай путём любви и кротости, терпите молча всё, что выпадет вам на долю. Любите всех и даже унижающих вас…
Он вновь закрыл глаза и, покачиваясь в кресле, продолжал:
– Не слушайте людей, которые возбуждают в сердцах ваших греховное чувство зависти, указывая вам на бедность одних и богатство других. Эти люди – посланники Дьявола, господь запрещает завидовать ближнему. И богатые бедны, они бедны любовью к ним. «Возлюбите богатого, ибо он есть избранник божий!» – воскликнул Иуда, брат господень, первосвященник храма. Не внимайте проповеди равенства и других измышлений Дьявола. Что значит равенство здесь, на земле? Стремитесь только сравняться друг с другом в чистоте души пред лицом бога вашего. Несите терпеливо крест ваш, и покорность облегчит вам эту ношу. С вами бог, дети мои, и больше вам ничего не нужно!
Старик замолчал, расширив рот, и, блестя золотом зубов, с торжеством посмотрел на меня.
– Вы хорошо пользуетесь религией! – заметил я.
– О, да! Я знаю цену ей, – сказал он. – Повторяю вам – религия необходима для бедных. Мне она нравится. На земле всё принадлежит Дьяволу, говорит она. О человек, если хочешь спасти душу, не желай и ничего не трогай здесь, на земле! Ты насладишься жизнью после смерти – на небе всё для тебя! Когда люди верят в это – с ними легко иметь дело. Да. Религия – масло. Чем обильнее мы будем смазывать ею машину жизни, тем меньше будет трения частей, тем легче задача машиниста…
«Да, он король!» – решил я и почтительно спросил у этого недавнего потомка свинопаса:
– А вы себя считаете христианином?
– О, да, конечно! – воскликнул он с полным убеждением.- Но, – он поднял руку кверху и внушительно сказал: – я в то же время американец, и, как таковой, я строгий моралист…
Его лицо приняло выражение драматическое: он оттопырил губы и подвинул уши к носу.
– Что вы хотите сказать?.. – понизив голос, осведомился я.
– Пусть это будет между нами! – тихо предупредил он. – Для американца невозможно признать Христа!
– Невозможно? – шёпотом спросил я после паузы.
– Конечно, нет! – подтвердил он тоже шёпотом.
– А почему? – спросил я, помолчав.
– Он – незаконнорожденный! – Старик подмигнул мне глазом и оглянулся вокруг. – Вы понимаете? Незаконнорожденный в Америке не может быть не только богом, но даже чиновником. Его нигде не принимают в приличном обществе. За него не выйдет замуж ни одна девушка. О, мы очень строги! А если бы мы признали Христа – нам пришлось бы признавать всех незаконнорожденных порядочными людьми… даже если это дети негра и белой. Подумайте, как это ужасно! А?
Должно быть, это было действительно ужасно – глаза старика позеленели и стали круглыми, как у совы. Он с усилием подтянул нижнюю губу кверху и плотно приклеил её к зубам. Вероятно, он полагал, что эта гримаса сделает его лицо внушительным и строгим.
– А негра вы никак не можете признать за человека? – осведомился я, подавленный моралью демократической страны.
– Вот наивный малый! – воскликнул он с сожалением. – Да ведь они же чёрные! И от них пахнет. Мы линчуем негра, лишь только узнаем, что он жил с белой, как с женой. Сейчас его за шею верёвкой и на дерево… без проволочек! Мы очень строги, если дело касается морали…
Он внушал мне теперь то почтение, с которым невольно относишься к несвежему трупу. Но я взялся за дело и должен исполнить его до конца. Я продолжал ставить вопросы, желая ускорить процесс истязания правды, свободы, разума и всего светлого, во что я верю.
– Как вы относитесь к социалистам?
– Они-то и есть слуги Дьявола! – быстро отозвался он, ударив себя ладонью по колену. – Социалисты – песок в машине жизни, песок, который, проникая всюду, расстраивает правильную работу механизма. У хорошего правительства не должно быть социалистов. В Америке они родятся. Значит – люди в Вашингтоне не вполне ясно понимают свои задачи. Они должны лишать социалистов гражданских прав. Это уже кое-что. Я говорю – правительство должно стоять ближе к жизни. Для этого все его члены должны быть набираемы в среде миллионеров. Так!
– Вы очень цельный человек! – сказал я.
– О, да! – согласился он, утвердительно кивая головой. Теперь с его лица совершенно исчезло всё детское и на щеках явились глубокие морщины.
Мне захотелось спросить его об искусстве.
– Как вы относитесь… – начал я, но он поднял палец и заговорил сам:
– В голове социалиста – атеизм, в животе у него – анархизм. Его душа окрылена Дьяволом крыльями безумии и злобы… Для борьбы с социалистом необходимо иметь больше религии и солдат. Религия – против атеизма, солдаты – для анархии. Сначала – насыпьте в голову социалиста свинца церковных проповедей. Если это не вылечит его – пусть солдаты набросают ему свинца в живот!..
Он убеждённо кивнул головой и твёрдо сказал:
– Велика сила Дьявола!
– О, да! – охотно согласился я.
