— Назревают великие события, жена.
Хадвиза молчала.
— Ты что, оглохла? — гаркнул Джон.
— Нет, я слышу. Назревают великие события.
— Люди ненавидят Лонгчемпа.
— Да, многим он не нравится.
— А что в нем хорошего? Сын беглого французского раба, который укрылся в нормандской деревушке. Она называлась Лонгчемп, отсюда и пошла их фамилия. Им, должно быть, казалось, что это благозвучно! Ха! Презренные плебеи!
— Но Лонгчемп очень могущественный, — робко возразила Хадвиза.
— Пока — да. Но скоро это кончится.
— Вот как?
— Да, так! Ты должна во всем со мной соглашаться, раз ты моя жена. Ясно?
Хадвиза молчала.
— Ясно? — снова завопил Джон.
— Да… да… — прошептала она.
— Тогда не молчи, когда я с тобой разговариваю. А не то я рассержусь, а тебе ведь этого не хочется?
— Не хочется.
— Тогда не забывай, как надо себя вести. И попомни мои слова: вскоре Лонгчемп отправится обратно в Нормандию. Надеюсь, ты в этом не сомневаешься?
— Нет. Раз вы говорите, значит, так и будет.
— Вот именно! Я его ненавижу! Презренный выскочка… Он ведь и корону заполучить не прочь. Только это невозможно.
— Невозможно, — словно эхо, откликнулась Хадвиза.
— Но и сейчас корона не на той голове, на какой бы ей следовало находиться, — проворчал Джон.
— Вы говорите о короле?
— Я говорю о том, кто сейчас сражается в Палестине с сарацинами. Как ты думаешь, он добрался дотуда или утонул? Корабли часто терпят крушения. Или, может, он валяется бездыханный со стрелой в груди? Вот было бы здорово, Хадвиза! Тогда бы твой законный муж стал королем Англии! О Господи! Пожалуйста, пошли поскорее эту стрелу, пусть она проткнет ему сердце! Зачем Ричарду Англия? Он же ее не любит, иначе никогда бы не уплыл со своими крестоносцами.
Хадвиза содрогнулась.
Джон бросил на нее презрительный взгляд и грубо перевернул ее лицом вниз.
— Лежи лучше так! Мне противно видеть твои трусливые глаза. Ты боишься Ричарда, он для тебя царь и Бог! Дура набитая! Ты должна бояться только одного человека — своего мужа, нового короля!
— Я и боюсь, — прошептала Хадвиза.
— Тогда, значит, у тебя осталась хоть капля разума. Знай, жена: это королевство будет моим! Даже если Господь не захочет пронзить сердце Ричарда отравленной стрелой. Он все равно потеряет Англию, ведь его нет слишком долго, а люди уже начинают волноваться… И скоро придут ко мне!
Хадвиза подняла голову и пристально посмотрела на Джона.
— А что скажет на это ваша мать?
Он злобно прищурился.
— Разве я не ее сын?
— Но она любит Ричарда.
— Ничего, она и меня любит! Наша мать — мудрая женщина. Она много пережила на своем веку и признает мою правоту. Ричард бросил страну. Значит, Англии нужен другой король…
Он смотрел на жену невидящим взором и представлял себя с короной на голове… Да… Это было захватывающее зрелище!
Джону вдруг надоело общество жены. Разве с ней можно всерьез обсуждать столь грандиозные замыслы? Да кто она вообще такая? Тупица, деревенщина! Он с ней никогда не знался бы, если б она не была самой богатой наследницей в королевстве.
Джон встал и, не оглядываясь, вышел из спальни. Хадвиза быстро оделась и, радостно перекрестившись, помолилась, чтобы муж поскорее уехал.
Потом села и задумалась, что будет, если Джон действительно захватит престол. Ведь она тогда станет королевой!
Какой ужас! А особенно ужасно, что она станет
Хадвиза заторопилась вниз — пора было кормить гостей. На ужин подавали жареную оленину — большое лакомство, которое в замке готовили только в честь приезда Джона. Он сидел рядом с женой за столом, но почти не разговаривал с ней. Мысли Джона были далеко. Он уже видел, как его коронуют в Вестминстерском аббатстве… Джону страшно хотелось завести речь на эту тему, но он был не настолько глуп, чтобы начинать крамольные беседы в столь разношерстной компании, и потому предпочитал мечтать молча.
Он покосился на молодого Хьюберта де Бурга, к которому очень благоволил. Джону не терпелось остаться с ним вдвоем, чтобы поделиться своими планами.
Но когда все еще сидели за столом, слушая пение менестрелей, во дворе раздался топот копыт. Это прискакал гонец.
Надеясь, что он принес известие о смерти Ричарда, Джон выбежал во двор. Всадник был с ног до головы в грязи: он скакал во весь опор, не разбирая дороги, спеша поскорее домчаться до своего господина.
— Ну, говори! Что случилось?
— Я привез известия о короле, милорд, — еле переводя дух, промолвил гонец. — Он покинул Сицилию, заключив пакт с узурпатором Танкредом.
Джон помрачнел.
— Стало быть, он до сих пор жив.
— Да, милорд, — кивнул гонец. — И дело плохо.
— Как? Что такое? — воскликнул Джон.
Гонец струхнул. Попадешься еще под горячую руку… А принц, конечно, рассвирепеет, услышав дурную весть… Но ничего не попишешь, говорить придется…
Он зажмурился и выпалил:
— Король пообещал принцу Артуру Бретанскому дочь Танкреда. Это входит в условия договора.
— Артуру?! — не своим голосом завопил Джон.
— Ему самому, милорд.
— Проклятый Ричард! Выходит, он хочет сделать Артура наследником престола?
— Похоже на то, милорд, потому что Танкред с превеликой радостью принял его предложение.
Лицо Джона исказилось от ярости.
— С вашего позволения, милорд, я вас покину, — гонец с поклоном быстренько попятился.
Но Джон его уже не видел. Грозно насупившись, он обдумывал услышанное.
Значит, Ричард прочит Артура, сына Джеффри, в наследники престола…
— Нет! Нет! Нет! — дико заорал Джон.
Но быстро опомнился и зловеще усмехнулся. Ничего подобного! Не бывать Артуру английским королем. Он еще ребенок, да и в Англии никогда не был. Народ его не примет!
Но, Господи, как же Джон ненавидел брата за попытку отнять у него корону!
Хотя… вдруг англичане скажут, что у Артура больше прав на престол? Ведь Джеффри был старшим братом, а Артур — его сын… Нет-нет, это все глупости! Такого просто не может быть. И не будет! Он, Джон, об этом позаботится.
Пожалуй, стоит захватить власть сейчас, пока Ричард еще жив. Надо хорошенько все обдумать…
Да, на сей раз Джону было явно не до Хадвизы. Помучить жену — это все мелкие пакости. У него
