— Кто же?
— Король и великий грешник.
Ричард громко расхохотался.
— А ты, я гляжу, не робкого десятка.
— Вы тоже, сир, ибо вам понадобится призвать на помощь все свое мужество, когда вы предстанете пред всевидящими очами владыки, с коим не сравнится ни один наш земной правитель.
— А, ясно! Ты предлагаешь мне заранее покаяться?
— Да! Покайтесь, пока не поздно.
— Но разве я плохой король?
— Ваша жизнь греховна.
— Не дерзи, приятель.
— Если говорить правду — дерзость, то можете считать меня дерзким. Покайтесь, милорд! Вспомните, что произошло с Содомом и Гоморрой! Неисповедимы пути Господни. Откажитесь от своих пороков! Иначе — вы обречены на вечные адские муки… Конец близок… ближе, чем вам кажется. Покайтесь, покайтесь, пока еще есть время.
Услышав такие речи, Ричард рассвирепел и выхватил из ножен меч. Незнакомец метнулся в лес и исчез за деревьями.
А Ричард застыл как вкопанный на поляне, глядя прямо перед собой. Так его и застали друзья.
— Вы чем-то опечалены, сир? — заволновались они.
— Нет… сущие пустяки… ко мне пристал какой-то безумец… наверное, дровосек.
— Хотите, мы его поймаем?
Ричард заколебался. Ему очень хотелось воскликнуть: «Да! Да! Поймайте его! Отрежьте ему язык! Пусть до гробовой доски помнит, как он оскорбил короля».
Но ведь… этот человек сказал правду!
В памяти Ричарда всплыли дикие оргии, в которых он участвовал в юности. Королю действительно не пристало так себя вести.
Поэтому карать незнакомца было вроде бы не за что.
— Оставьте его, — поморщился король. — Он наверняка безумен.
Однако месяц спустя с Ричардом случился приступ лихорадки. Да такой сильный, какого с ним еще никогда не бывало. И, заглянув в разверзшуюся перед ним бездну, Ричард вспомнил незнакомца, встреченного в лесу…
Пред его мысленным взором замелькали картины прошлого: скачущие во весь опор лошади, град стрел, кипящая смола, льющаяся с замковых стен, упоение битвой, жажда крови, нередко заглушавшая голос разума… Сколько раз он убивал просто для того, чтобы убить!
Ричард вспомнил защитников Аккры, которых приказал истребить в приступе гнева, всего лишь потому, что Саладдин не исполнял условия договора. Тысячи людей погибли тогда по прихоти разгневанного короля. И не только сарацины, ведь Саладдин в отместку казнил множество крестоносцев.
«Горе мне! — ужаснулся Ричард. — А я-то кичился своей справедливостью и благородством!»
Да, но он и вправду много раз проявлял снисхождение к своим врагам. Почему же сейчас ему вспоминаются только те постыдные моменты, когда он, позабыв про честь и совесть, впадал в буйство?.. И есть еще один человек, которому он принес неисчислимые страдания, — Беренгария! Ричард вспомнил ее на турнире в Пампелуне. Она была тогда совсем еще ребенком, наивной чистой девочкой. Беренгария взирала на него с обожанием, и он, зная уже об отношениях отца с Алисией, решил не связывать свою жизнь с изменницей и жениться на Беренгарии. Но… не лежала у него душа к женщинам! Не лежала — и все! И тем не менее он женился. Ведь долг короля — подарить государству наследника. А наследника-то как раз и нет… До сих пор нет, и это его главная нерешенная проблема. Что будет с бедной Англией? Кому она достанется? Джону? Артуру?.. Господи, неужели он так и умрет нераскаявшимся грешником?
В комнату неслышно вошел слуга.
— Милорд, к вам…
Но, не дав ему договорить, незваный гость уже вторгся в спальню короля.
Ричард видел его как в тумане.
— Кто ты? — слабым голосом спросил он. — Ангел смерти?
— Нет, сир, ангел смерти за вами еще не явился. Это Хью, епископ Линкольнский.
Ричард устало закрыл глаза. Старик, которого многие считали святым, всегда готов был защищать до последнего вздоха то, что, по его мнению, было праведным. Ох, как же неудобно королю с такими подданными!
Совсем недавно Ричард поссорился с Хью из-за одного священника. Ричард хотел определить его в приход Хью, а старик воспротивился. Тогда Ричард заявил, что так и быть, уступит на сей раз Хью, но пусть тот подарит ему от своего епископата меховую мантию стоимостью в тысячу марок. А Хью ответил, что не разбирается в мехах, но если королю угодно разбазаривать деньги церкви, то он, Хью, готов дать ему тысячу марок.
После этого случая в их отношениях появилась отчужденность. И теперь король решил, что Хью хочет просить у него прощения.
— Зачем вы явились? — холодно поинтересовался Ричард.
— Чтобы искать примирения с вами, сын мой.
— Вы недостойны моего прощения, — сердито прошептал Ричард. — Вы всегда были против меня.
— О нет, напротив! — покачал седой головой Хью. — Я всегда стремился быть вашим другом. Вот и теперь, узнав о вашей болезни, я приехал издалека, чтобы спросить: в ладу ли вы со своей совестью?
— Ха! Ты меня хоронишь прежде времени, прелат! Но не беспокойся, моя совесть чиста.
— Странно, — огорошил короля своим ответом Хью. — Я вас не понимаю. Вы живете отдельно от королевы, известной на весь мир своей добродетелью, и предаетесь забавам, которые не могут снискать одобрение у ваших подданных. Слухи об этом уже поползли по стране. У вас нет наследника, а вы не хуже меня знаете, какие страшные распри начнутся в государстве, когда вас не станет.
— Я назначил своим наследником принца Артура.
— Мальчика, который даже не видел нашу страну? Неужели вы думаете, народ его примет? А принц Джон, по-вашему, с этим смирится? О нет, мой король! Если вы умрете сегодня, ваша душа будет отягчена страшными грехами. Вспомните жизнь, которую вы вели, вспомните своих друзей… Откуда здесь было взяться наследнику?! Вы отбирали деньги у бедняков и тратили их на свои причуды, вы обложили народ непосильными налогами…
— Чтобы одержать победу в священной войне. А потом я наводил порядок в государстве! — принялся оправдываться Ричард.
— Подумайте о содеянном, ваше величество. Жизнь коротка. Смерть всегда маячит где-то у нашего порога. Вдруг ваша грешная душа предстанет перед Создателем уже сегодня? Каково ей придется?
С этими словами старик исчез так же внезапно, как появился.
Ричард молча смотрел ему вслед и думал:
«Верно говорит старик… Надо же, какой храбрец! Я, конечно, мог бы с ним расправиться, но не возьму еще один грех на душу. Мне нельзя сейчас умирать! Я должен перемениться, должен встать на путь истинный. Господи Всемилостивый, дай мне возможность исправиться!»
Он жарко молился, и через несколько дней здоровье короля настолько улучшилось, что он смог подняться с постели.
Едва оправившись, Ричард спешно поскакал в замок Пуату.
Беренгария сидела за вышиванием: с тех пор как Джоанна и юная принцесса с Кипра уехали, это было ее единственным утешением.
«Неужели я теперь всегда буду так жить?» — уныло думала Беренгария.
Замок почти никто не посещал; дни были настолько похожи друг на друга, что она потеряла счет времени. Роман Джоанны, отвлекавший Беренгарию от печальных мыслей, завершился счастливым браком.
