Ла Фером; в 1133 г. сожжение Бонневаля; в 1135 г. захват и сожжение замка Сен-Бриссон-
сюр-Луар, что было последней военной акцией Людовика VI).
В целом, несмотря на то что большинство столкновений произошли на довольно
ограниченной территории (около 40 000 кв. км), крупные сражения случались гораздо
реже, чем осады, количество участников чаще всего было небольшим, кампании
короткими, риск и потери очень небольшими, а разрушения сравнительно
незначительными, – для Людовика VI, его окружения и вассалов война, тем не менее, была постоянным занятием и повседневной реальностью.
Манеру ведения войн в эту эпоху можно объяснить прежде всего политической
раздробленностью, которая с конца IX в. так или иначе затронула территорию Галлии.
В эволюции раздробленности выделяют несколько этапов. В период с 888 по 920 г. в
королевстве возникают периферийные княжества, ведущие свое происхождение от
крупных областей, управление которыми Карл Лысый некогда доверил несколькими
магнатам. Именно такими были Фландрия, Бургундия, Аквитания, к которым можно
причислить Нормандию Роллона и Бретань под властью Алена Кривобородого. Каждое из
этих княжеств, управление которыми передавалось по наследству, представляло собой
«настоящее государство, где князь пользовался властью, некогда принадлежавшей
королю»[83]. Каждое княжество состояло из нескольких областей, некоторые из них
напрямую зависели от владетельного князя, тогда как над другими контроль был слабее.
В течение второго периода, примерно с 940 по 970 г., графы, держатели одного пага
(pagus), воспользовались борьбой между Каролингами и Робертинами (предками
Капетингов), чтобы превратиться в независимых князей: это произошло в Анжу, Маконнэ, Оксерруа, Нивернэ. То же наблюдалось на юге: если в 900 г. всей южной Францией, к югу
от Луары, правили 12 семей, то к 975 г. она была поделена между 150 линьяжами графов и
независимых виконтов[84].
Затем, начиная с конца 975 г., даже графства, какими бы маленькими они ни были, не смогли сохранить свою целостность. В их границах стали появляться новые
политические образования – шателенства, держатели которых обладали баном, т. е., в
частности, правом военного командования. Например, в графстве Макон замки, которые
граф доверил своим верным людям или вассалам, стали центрами практически
независимых небольших ячеек; в то же время монастыри Турню и Клюни, кафедральная
церковь Макона взяли на себя особую сеньориальную власть, при этом также
практиковали право бана.
Но эта новая форма раздробленности имела место не везде. Некоторые местные
князья, например, в Нормандии и Фландрии, рано или поздно оказали ей сопротивление.
После периода раздробленности наступил период нового объединения, который затронул
как Шампань, так и Бургундию и Иль-де-Франс.
Этот двойственный процесс не обошелся без войн и соперничества. Ничто не
сдерживало амбиции многочисленных соперничающих династий угнетателей и
эксплуататоров. Даже если не всегда буквально воспринимать жалобы монастырских
хронистов, все-таки кажется, что выражение «феодальная анархия», долгое время
считавшееся классическим, но сознательно отвергнутое многими современными
медиевистами, отчасти соответствует реальности.
В бесконечных военных столкновениях, сопровождавших политические акции, значительную роль играли замки. Феодальная Франция была Францией укрепленных
замков. Именно в это время расцвела великая «цивилизация камня»[85].
Несомненно, в отдельных регионах, особенно в таких гористых, как Овернь, в
меровингскую эпоху уже существовали укрепления (castella, munitiones, castra). Григорий
Турский использует одно из этих выражений для обозначения защищенного природой
местечка в Шастель-Марлак – изолированного плато площадью около 40 га, без
укреплений, но окруженного отвесными скалами высотой около 30 метров[86]. В правление
Пипина и Карла Великого франкские войска осаждали не только старые города,
