— С Лондона.
— Маленький мошенник, — закричал Стирлинг, — ты понимаешь, что натворил?
Мальчик в испуге прижался ко мне, и я почувствовала, что должна взять его под свою защиту.
— Он болен, — сказала я.
— Так займитесь им.
— Ты, верно, голоден, — сказала я мальчику. — И весь дрожишь. Тебе нельзя здесь дальше прятаться.
— Нет! — закричал он с таким отчаянием, что я подумала, уж не собирается ли он выпрыгнуть за борт. Мне стало очень жаль его.
— Ты убежал из дому? — спросила я.
— Разумеется, — вмешался Стирлинг.
— У меня нет дома.
— Твой отец…
— У меня нет отца и нет матери, — сказал он, мое сердце дрогнуло. Разве я сама не знала теперь, что это такое.
— Как тебя зовут? — спросила я.
— Джимми.
— Хорошо, Джимми, — заверила я его, — не беспокойся ни о чем. Я позабочусь о тебе.
Стирлинг поднял брови, но я продолжала:
— Ты сознаешься в том, что сделал, но я все улажу. А теперь тебе нужны горячая пища и постель. Кстати, что же ты ел все это время? Только то, что удавалось украсть?
Он кивнул.
В этот момент на палубе появился один из офицеров и, увидев мальчика, заспешил к нам. Узнав, что произошло, он сразу принял весьма суровый вид. У меня защемило сердце — такой затравленный взгляд бросил на меня мальчик, когда его уводили.
— Вы играете роль леди-благотворительницы, — сказал Стирлинг. — Готовы помочь каждому безбилетнику и даже наградить за грехи.
— Этот бедный ребенок болен и голоден.
— Естественно. А чего он ждал? Что его примут на бор г как пассажира? Надо было подумать, прежде чем прятаться на корабле без билета.
— Он не мог думать об этом. Он бежал от своей невыносимой жизни, мечтал уплыть куда-нибудь, где светит солнце, чтобы начать все сначала.
— Еще один мечтатель, как я погляжу.
Это меня разозлило: он явно метил в моего отца. И я ответила твердо:
— Не допущу, чтобы этот ребенок страдал. Как они накажут его? Очень сурово?
— Возможно, заставят работать на судне, а когда мы прибудем в Австралию, вышлют обратно в Англию, где он будет наказан.
— Это жестоко.
— Это справедливо.
— Он слишком молод. К тому же не всем дано избегать наказания… Например, женясь на дочерях своих хозяев.
Это было нечестно, но я не могла удержаться, чтобы не отплатить ему за нападки на своего отца Стирлинг только улыбнулся.
— Люди должны быть умными, чтобы добиться лучшего в жизни.
— Некоторым помогают в этом, — сказала я, — и я тоже постараюсь помочь бедному мальчику.
— Конечно, ведь, хоть и опрометчиво, но вы уже дали слово.
Он был прав. Я обязана сделать все, что в моих силах для Джимми.
На судне только и говорили что о маленьком безбилетнике. Его поместили в лазарет, и в течение нескольких дней никто не мог поручиться, выживет ли он после перенесенных лишений. Днем, оказывался, мальчик прятался в одном из шкафов, где хранились лишние спасательные жилеты, а по ночам обшаривал судно в поисках хоть какой-нибудь еды. Он почти умирал от голода, когда мы его нашли. Сейчас, по крайней мере, за ним хорошо ухаживали, но он был слишком слаб, чтобы задуматься о том, какие неприятности его ожидали. Однажды, когда мы со Стирлингом сидели на палубе, я сказала ему:
— Я хочу спасти этого мальчика. Ты должен помочь мне.
— Я? Ко мне это не имеет никакого отношения.
— Это имеет отношение ко мне, а я твоя сестра… Точнее, твой отец мой опекун. Полагаю, это что- нибудь да значит?
— Только не то, что я буду участвовать в твоих сумасбродных затеях.
— Ты мог бы оплатить его проезд, взять слугой, пока твой всемогущий отец не подыщет ему какую- нибудь подходящую работу. Ведь ты поможешь?
— Не понимаю, почему ты в этом так уверена.
— Потому что ты вовсе не такой жестокий, каким хочешь казаться.
— Я просто практичный.
— Конечно, потому-то ты и поможешь мальчику. Под) май, он будет предан тебе всю жизнь, а это уже не так мало.
Стирлинг смеялся так, что даже не мог говорить. Мне было не по себе. Я очень волновалась за несчастного малыша, к которому, похоже, никто, кроме меня, не испытывал симпатии.
— Мистер Мулленс утверждает, — сообщила мне вечером соседка по каюте, — что никогда не слышал ни о чем подобном. Что мы соберем в Австралии половину отребьев общества, если будем так поощрять каждого безбилетника.
— Чем же мальчика поощряют? Только тем, что больного уложили в постель и лечат? А чего ожидал мистер Мулленс? Что беднягу на канате протащат под днищем судна? Или закуют в кандалы?
Она вскинула голову. Не сомневаюсь, и она, и этот Мулленс осуждали меня.
— Я слышала, мистер Херрик уже выручил мальчишку, — ухмыльнулась девица. — Этот сорванец будет теперь его слугой.
— Слугой?? — вскричала я.
— Разве он ничего не сказал вам? Мистер Херрик оплатил его проезд, и наш юный негодяй неожиданно превратился в честного мальчика.
Какое счастье! Я помчалась к каюте Стерлинга и постучала в дверь. Мой «брат» был один, я не могла удержаться, порывисто обняла его и поцеловала. Смутившись, он высвободился из моих рук.
— Ты это сделал, Стирлинг! — воскликнула я. — Ты это сделал!
— О чем ты говоришь? — состроил он удивленный вид. — Ах, мальчик… Он в третьем классе. Конечно, жаль, но большего он не заслуживает. Билет стоит семнадцать гиней, но, естественно, столько не запросили, ведь он спал не в каюте и не получал никакой еды. Доберется до Мельбурна…
— А там ты подыщешь ему работу?
— Он останется моим слугой, пока мы не подберем ему что-нибудь более подходящее.
— О, Стирлинг! Это чудесно! У тебя, оказывается, есть сердце!
— Только, пожалуйста, не взваливай на меня больше такие проблемы. Ты будешь горько разочарована, — притворился он равнодушным.
Бедный маленький Джимми! Как он будет радоваться сегодня вечером!
С этого дня мы со Стерлингом стали еще ближе.
В остальном наше путешествие прошло без особых приключений, и через сорок пять дней после его начала мы прибыли в Мельбурн.
Были уже сумерки, когда мы сходили с судна. Я никогда не забуду, как стояла на пристани среди наших вещей, а рядом жался Джимми в своих лохмотьях — это было все его имущество. Я, как могла, успокоила мальчика. И успокоилась сама.
К нам подходила женщина, и я мгновенно поняла, что это Аделаида, та самая, которая должна была встретить меня в Англии. Она была одета в простое пальто и шляпку без отделки, подвязанную под подбородком лентой, потому что дул сильный ветер. Я была немного разочарована: она совсем не походила
