Затем он проник глубже, и она вскрикнула, взволнованная таким напором. Она думала, что настроилась на то, что должно было случиться, но все происходило слишком быстро. Ей хотелось обсудить их единение, узнать побольше деталей или поближе прижаться к партнеру и решить, с чем же она расстается.
– Мы можем поговорить минуту?
– Нет.
Девушка попыталась сбросить с себя Майкла, но ей не на что было опереться.
– Я передумала.
– Это невозможно.
– Он слишком большой. Ты ни за что не уместишься во мне.
– Ш-ш. – Он поцеловал ее, каждая клеточка его существа сосредоточилась на совершении любовного акта.
– Я боюсь.
– Не бойся.
– Майкл!
Он на секунду остановился, любуясь ее обнаженной фигурой, и улыбнулся ей – роковой улыбкой собственника, что вызвало в ней трепет, но и глубоко напугало ее.
– Ты моя, Эмили, – заявил граф. – Вся моя отныне.
Плавным, точным движением он разорвал девственную плеву и целиком вошел в нее. У нее на глазах выступили слезы, пролилась струйка крови, она вскрикнула и изогнулась.
Он вел себя очень спокойно, позволяя ей приспособиться, и постепенно боль утихла. Она глубоко и медленно вздохнула и, почувствовав, что она расслабилась, Майкл начал двигаться в ней вперед и назад. Она присоединилась к нему, изгибаясь и приспосабливаясь к заданному им ритму.
Майкл, будучи в крайнем напряжении, действовал решительно, отбросив притворную нежность или симпатию к ее девственному состоянию. Его бедра двигались методично, размеренно, как поршень огромной машины, и Эмили прижалась к любовнику, словно очутилась в море на корабле, плывущем среди штормовых волн. Волнение нарастало, душевное смятение достигло своего пика, когда он застонал и напрягся до предела; затем граф резко вышел из нее, пролившись ей на живот.
Обессиленный интенсивным усилием, он упал на Эмили, и она обняла его, словно младенца, наслаждаясь покоем, охваченная огромностью того, что они только что совершили. Что они скажут друг другу? Как им вести себя?
Не говоря ни слова, Майкл соскользнул с кровати и подошел к шкафу, чтобы взять полотенце. Вернувшись к Эмили, он вытер пятно своего семени. На ее бедрах и его фаллосе была кровь, и он стер ее.
Он не мог – или не хотел – смотреть на нее, и у нее сложилось впечатление, что любовник был крайне смущен. Она беспокойно передвинулась. Неужели он сожалеет о своем поведении – и так скоро!
– С тобой все в порядке? – спросила Эмили, не в состоянии выносить неловкое молчание.
– Со мной? – Вопрос прозвучал неожиданно для него. – Конечно. А как ты?
– Прекрасно.
Словно боясь коснуться ее, он приютился на кончике матраца. Эмили приглашающе раскрыла объятия, и Майкл с готовностью прижался к ней.
– Я причинил тебе боль? – спросил он.
– Я переживу.
– Я не хотел быть таким грубым.
– Ты и не был груб.
– Ты возбуждаешь меня сверх всякой меры.
– Как мне радостно это слышать! – Эмили улыбнулась. Она испытала высшее удовольствие, сводя его с ума.
Майкл поцеловал возлюбленную и улыбнулся:
– Какие-то сожаления?
– Ни единого. А как ты?
Он покачал головой и засмеялся. Там, внизу, его петушок частично затвердел и упирался в ее живот.
– Я опять хочу быть с тобой. Очень хочу.
– Я чувствую.
– Я не могу насытиться тобой. Поэтому… давай позабудем твое глупое предположение, что ты ничего не значишь для меня.
– Да, конечно, мы можем забыть о нем.
Момент был прекрасным и интимным. Майкл смотрел на нее, его голубые глаза разжигали ее своей любовью и восхищением, и она пришла в восторг, читая сияющее в них расположение.
Хотя временами в ней пробуждалось сомнение, его взгляд говорил о гораздо большем, чем он сам готов был признать. В конце концов, он был мужчиной, поэтому, возможно, словесные изъяснения были ему
