визита.
Он изменился с тех пор, как я видела его в последний раз. Я бы сказала — тоже постарел, как и Глостер. Под глазами обозначились мешки, некогда привлекательное лицо обрюзгло — годы уже оказывали свое разрушительное действие; сказалась, вероятно, и жизнь в постоянном напряжении, вызванном и непрекращающейся враждой с Глостером.
— Надеюсь, ваша милость, — сказал он, — болезнь не надолго задержит вас в стенах дворца.
— Благодарю вас, милорд, — ответила я, — разумеется, скоро я уже буду на ногах.
— Я бы не стал беспокоить вас в вашем уединении, — продолжал он, — если бы не весьма важное дело, касающееся нашего короля.
Я вздрогнула от испуга.
— Он болен?
— О нет. Король в полном здравии.
У меня отлегло от сердца.
— Вам не следует беспокоиться о его здоровье, — продолжал кардинал. — За королем внимательно и заботливо следят проверенные люди, и граф Уорик регулярно сообщает нам обо всем, что происходит в его окружении и с ним самим.
— Как я рада это слышать!
— Если бы ваша милость соблаговолила бывать при дворе, вы могли бы чаще видеть короля.
— Я слышу о нем достаточно часто, милорд, и молюсь о его благополучии… Но что вы хотели сообщить нового о моем сыне?
Я ожидала прямого ответа, но услышала вместо него вопрос:
— Миледи, вы, без сомнения, знаете о том, что происходит во Франции?
Да, благодаря Оуэну и Гиймот, а также французу, служившему у моего отца, посетившему меня недавно, я уже многое знала.
— До меня доходят кое-какие вести, — осторожно ответила я.
— Плохие новости путешествуют быстро, миледи. Эта женщина, которая появилась там…
— Вы говорите о Деве по имени Жанна д'Арк?
— Да, так ее называют в народе. Она уже причинила нам немало неприятностей.
— Такая юная девица! Не могу в это поверить. Невинное создание…
— Из своей невинности она тоже устроила целое представление, адресуясь к Богу. Я сомневаюсь в ее чистоте… Она пребывает среди грубых солдат.
— Тем не менее о ней говорят, что она творит чудеса… По велению свыше.
— Следует признать, миледи, французам с ее помощью сопутствует некоторый успех. Что верно, то верно.
— Вы думаете, в самом деле благодаря ей?
— Вполне возможно. Она заражает всех своим нервным возбуждением, похожим на кликушество.
— Я слышала также, что она подвигла моего брата Шарля на коронацию. И теперь он король Франции Карл VII. Это правда, кардинал?
— Да. Он объявил себя королем Франции. Конечно, это одна лишь профанация, миледи.
— А французы? Как они отнеслись ко всему этому?
— Нужно честно признать, их настроение несколько изменилось. Они вышли из состояния междуусобной распри, расслабленности и равнодушия, в коем пребывали столь длительное время. Сейчас многие считают, что сам Бог послал им эту Деву Иоанну.
— Вы сильно обеспокоены, милорд?
— Ну… с одной стороны, это нелепица и чушь, хотя оказывает серьезное влияние на французов…
— Правда, что они вернули себе Орлеан? И она шла впереди армии?
— Да… Она помогла также выиграть несколько незначительных сражений. Но все они воодушевили народ…
— И повергли в уныние английских солдат?
— К сожалению, именно так. Люди повсюду суеверны. Они верят в различные знаки и предзнаменования. Французы сейчас убеждены, что Господь на их стороне. Что он явил им поддержку в лице этой юной девицы… Все это не так, но они утвердились в этом и потому осмелились объявить дофина Шарля королем.
— Вы с такой горечью говорите об этом, милорд. Если вы действительно не считаете происшедшее серьезным…
— Нам не может нравиться то, что происходит, миледи. Это, собственно, и явилось причиной моего визита к вам.
Снова мое сердце бешено заколотилось. О чем идет речь? Может, они прознали о приезде ко мне старого француза и теперь собираются обвинить меня в связях с противником? В измене?..
— Создавшееся положение, миледи, — продолжал кардинал, — требует от нас решительных действий, поэтому нам необходимо повезти нашего короля во Францию и там короновать его. Он ведь законный монарх, которому ваш покойный отец добровольно завещал свой трон. Разве не так?.. О, как печально, что ваш супруг сам не сделал этого раньше, когда одержал ряд своих блистательных побед! Тогда сейчас не возник бы спор о том, кто является истинным королем Франции.
— Мой муж не захотел лишать моего отца короны при его жизни, — сказала я.
— Поступок, вне всякого сомнения, благородный, — откликнулся кардинал, — но, как многие такие поступки, ведущий к печальным результатам… Однако мы намерены сейчас исправить его оплошность, а потому наш король Генрих, как ни молод, должен будет отправиться во Францию, где на его юную голову мы возложим французскую корону. Но до этого необходимо совершить то же действо у нас, в Англии. Ведь он еще не коронован. Мы предполагаем сделать это как можно скорее, и, конечно же, мать короля не может не почтить своим присутствием эту великую церемонию.
— Вы говорите о коронации в Лондоне? — спросила я, стараясь не выдать своей растерянности.
— Я говорю о том и другом торжестве, миледи. Нам очень хотелось бы видеть вас на коронации в Вестминстере, и мы считаем совершенно необходимым ваше присутствие во Франции.
Я почувствовала, как из-под меня уходит земля. Как справиться со всем этим? Что делать? Даже если поездка во Францию состоится после родов, то в каком состоянии я буду тогда? Как покину своих детей, Оуэна?
Кардинал продолжал говорить:
— Первая коронация состоится в начале следующего месяца. Надеюсь, ваша милость успеет подготовиться к ней без лишней спешки.
В следующем месяце! Да это как раз самые последние недели беременности. Как я смогу появиться на людях?.. А потом еще Франция…
Я готова была плакать от бессилия, готова закричать: нет, оставьте меня в покое! Мне сейчас не до ваших церемоний.
Может, проще всего для меня сейчас подняться с кресла, и пусть этот человек увидит, в каком я состоянии, пусть узнает все…
Я сделала над собой усилие и отбросила эти нелепые мысли, вызванные внезапной слабостью.
— …Потому я и осмелился беспокоить вас, — услышала я слова кардинала. — Король еще так молод, ему необходимо, чтобы мать находилась с ним в подобные моменты жизни…
Мне хотелось бросить ему в лицо: однако вы отобрали его у матери! Моего ребенка… Отдали другим женщинам… А теперь вам понадобилась его мать…
Кардинал все говорил и говорил.
— Что касается вашего присутствия во Франции, миледи, оно не только желательно, но просто необходимо. В особенности теперь, когда усилилось сопротивление. Французам должно напомнить, что мать нашего короля — любимая дочь короля французского, добровольно перед смертью передавшего свой трон ее супругу… Итак, миледи, — закончил он, — мы ожидаем вас ко двору через неделю…
Для меня было совершенно ясно, что я не могу ехать в Лондон. Но какую найти отговорку? Какую причину, чтобы отказаться?
Должно быть, я сильно побледнела, потому что кардинал произнес участливо:
