головы, наблюдать за патрульным. Не все шло как хотелось. Деляну чувствовал это. Большая часть команды, расположившись на низких нарах, спала; некоторые так громко храпели, что он отчетливо слышал это. Постовой повернул назад. Было заметно, что он смертельно устал и боится заснуть на ходу. Казалось бы, все в порядке.
Но что-то было не так. Не так, как должно было быть. Ловушка?
Абу Дун мог не знать, что он здесь. Пират избежал западни, которую приготовил ему граф Баторий, с помощью гениального и рискованного парусного маневра. Он сразу же взял курс на Босфор, как будто намеревался пройти через Мраморное море в Эгейское и попасть прямо на большой арабский невольничий рынок. Однако затем внезапно развернул свое плотно набитое пленниками судно и пошел на север: мимо Констанцы, которую они незадолго до того покинули, и до дельты Дуная. Видимо, он хотел пойти вверх по течению в направлении Тульцеи, города столь же старого, как Рим, и в силу своего благоприятного расположения контролировавшего подходы ко всем трем рукавам Дуная.
Почти целую неделю Андрей с Фредериком, оставаясь на берегу, следили с безопасного расстояния за кораблем, что было отнюдь не просто, так как дельта Дуная — это большая запутанная область переплетающихся между собой проток, озер, поросших тростником островов, тропических лесов и песчаных дюн. Пиратское судно медленно вошло в нижний из трех рукавов, а один раз даже полдня стояло на месте, так что Андрей предположил, что пират-работорговец кого-то поджидает — возможно, другого пирата или покупателя, которому он собирался продать свой живой товар.
Андрей не мог допустить, чтобы дело зашло так далеко.
Постовой крикнул ему что-то, но он ничего не понял; это мог быть турецкий или арабский язык, один из двух, на котором говорило большинство членов команды. И все же, почувствовав шутливую интонацию, Андрей поднял левую руку и что-то хмыкнул, не надеясь, впрочем, что это будет принято как ответ.
Очевидно, он не промахнулся, потому что постовой засмеялся. Андрей облегченно перевел дух. Он не мог затевать борьбу тут, на палубе. И не важно, когда он убьет пирата; не исключено, что тот издаст предупредительный крик, который разбудит спящую на корме команду.
Постовой прошел мимо, не обратив на него внимания, и вскоре Андрей продолжил свой путь. Спустившись в ложный люк, он, по крайней мере, получил приблизительное представление о том, что находится под палубой. Несколько раз он видел издалека, как Абу Дун исчезал в люке и появлялся оттуда, один раз полуодетый. Поэтому Андрей и предположил, что пират спит там, где на самом деле содержались рабы. Эту ошибку теперь следовало исправить. И все же каюта Абу Дуна должна была находиться там, внизу.
Быстро и бесшумно спустился Андрей по трапу, остановился, чтобы сориентироваться, что, впрочем, в полной темноте сделать было почти невозможно. Он оказался в узком и коротком, всего в несколько шагов, проходе, настолько низком, что стоять в нем можно было только сгорбившись. Проход заканчивался стеной из толстых бревен, что показалось Андрею слишком громоздким для такой небольшой шхуны, как эта, но он тут же понял, что подошел с другой стороны к помещению, в котором держали рабов и которое, по всей видимости, занимало большую часть судна.
Это открытие только подогрело его гнев; оно означало, что Абу Дун не просто пират, которому безразлично, какая добыча ему досталась. Его шхуна была специально приспособлена для перевозки живого груза. Рабов. Решение Андрея было твердым: он отправит на дно невольничий корабль Абу Дуна. Команду он пощадит, хотя она представляет собой, видимо, банду убийц и головорезов, но сам корабль потопит непременно.
Но сначала надо найти Абу Дуна и расправиться с ним.
У Андрея снова возникло чувство тревоги. Он попытался разобраться в этом ощущении, но не сумел и сконцентрировал внимание на том, что его окружало. На корабле он находился уже довольно продолжительное время. Оставив Фредерика на берегу, Деляну наказал ему не двигаться с места, что бы ни происходило, но у него не было уверенности, что тот послушается. Фредерик сильно изменился с тех пор, как они покинули Констанцу, и Андрей с каждым днем все больше сомневался, нравятся ли ему эти перемены.
Послышался какой-то стук. Андрей испуганно вздрогнул, но быстро понял, что звук доносится сверху, а в непосредственной близости от него все тихо. Перед ним были две двери. За одной из них находился Абу Дун.
Андрей перехватил покрепче меч, открыл, не выбирая, дверь слева и вошел в каюту.
Ему повезло.
Небольшое помещение казалось еще меньше оттого, что было битком набито ящиками, сундуками, мешками и узлами. Маленькая, но, видимо, изготовленная из чистого золота масляная лампа, висевшая под темным, закопченным пятном на потолке, распространяла мерцающий красный свет, которого хватало как раз для того, чтобы наполнить каюту скользящими тенями и иллюзией движения. Окно было крохотное, со свинцовым стеклом. Полуобнаженный Абу Дун в коротких, до колен, хлопчатобумажных штанах спал на узкой, но обитой шелком тахте возле окна. Рот у него открылся, и он храпел. На столике рядом стоял пузатый кувшин и лежал перевернутый кубок, тоже золотой, богато украшенный драгоценными камнями и искусной чеканкой. Красное вино разлилось и образовало липкую, темно поблескивающую лужу. Судя по всему, Абу Дун не вполне придерживался заповедей Корана, когда дело касалось маленьких радостей жизни.
Однако он был не в такой мере пьян, как надеялся Андрей. И хотя Деляну не производил никакого шума, Абу Дун открыл глаза. Ему понадобилось не больше мгновения, чтобы оценить ситуацию и принять решение. Он вскочил и схватил со стола кувшин, чтобы запустить им в Андрея.
Андрей, не пытаясь увернуться, молниеносным движением поднял вверх меч и приблизился к столу. Кувшин с такой силой ударился об оружие, что выбил его из руки Деляну. Но наступление имело последствия. Стол из твердого дуба опрокинулся. Его край ударил Абу Дуна по колену. Исполинского роста пират, вскрикнув от боли, отлетел в сторону, и Андрей использовал представившуюся ему возможность, чтобы броситься на врага.
Смесь удивления, страха и презрения вспыхнула в глазах Абу Дуна. Пират был на ширину ладони выше Деляну и мощнее в плечах. Теперь, когда Андрей впервые видел работорговца раздетым, он понял, насколько мускулистым и тренированным тот был: медведь, с которым голыми руками нет никаких шансов что-нибудь сделать. Казалось, Абу Дун разделял это мнение, поэтому хладнокровно ждал нападения.
Андрей не совершил ошибки: он не нагнулся за упавшим мечом, а нанес пирату удар коленом в лицо. От боли у Абу Дуна перехватило дыхание, он отпрянул назад, схватив при этом Деляну обеими руками, и они упали вместе. Андрей застонал, поняв, что недооценивал противника. Тот оказался намного сильнее, чем он думал. Пират поднял Деляну и с высоты швырнул на пол. Ребра Андрея трещали. Он чувствовал, что два или три сломаны. Горький медный вкус крови заполнил рот, и в какой-то момент боль была такой сильной, что он едва не потерял сознание.
В отчаянии Андрей, еще пытаясь сопротивляться, ударил Абу Дуна кулаком в лицо раз, потом другой и наконец попытался выколоть ему глаза. С диким рычанием пират отклонил голову в сторону и сильно стиснул Андрея. Его ребра трещали, как сухие ветки. Потом раздался громкий сухой треск. Ниже пояса Деляну не чувствовал теперь ничего. Даже боли.
Абу Дун вскочил, раскрутил Андрея и отшвырнул его через всю каюту к противоположной стене. Тот беспомощно свалился на пол, ударился головой о железный край большого деревянного ящика и потерял сознание.
Когда через мгновение он пришел в себя, огромная рука держала его за волосы и с силой отводила голову назад. Другая рука была стиснута в кулак.
— Нет, — прошипел Абу Дун, — так легко ты от меня не отделаешься.
Он отпустил Андрея, выпрямился и нанес ему удар такой силы, что, будь у него на ногах сапоги или хотя бы башмаки, сломал бы ему остальные ребра. Андрей взвыл.
Абу Дун был доволен:
— Что, больно? А будет еще хуже. Это ничто по сравнению с тем, что тебя ждет.
Дверь распахнулась, и двое вооруженных головорезов ворвались в каюту, привлеченные, вероятно, шумом борьбы.
Абу Дун развернулся, как на пружинах, сверкнул на них глазами и бросил несколько слов на родном
