10
Как и предполагалось, они наткнулись на Цепеша и остальных. Дракула грозил, что Андрея будет ожидать целая армия, но с ним было человек тридцать, большая часть которых, по всей видимости, не была воинами. Абу Дун сидел на лошади возле Цепеша. Его руки были не только связаны, но еще и привязаны к седлу, да так, что ухватить поводья не было никакой возможности. Если их вовлекут в бой, он наверняка погибнет.
— Вы запоздали, — приветствовал их Дракула.
— Да? Я думал, мы прибыли точно в условленное время, — ответил Андрей.
— Тогда будем надеяться, что братья твоего друга тоже будут придерживаться договоренностей, — сказал Цепеш, кивнув в сторону Абу Дуна. — Они уже совсем близко. Скоро нам понадобится поле.
Андрей полуобернулся назад и взглянул на Реттенбах. Издали он казался еще меньше и беднее, но главное — беззащитнее. Городской стены не было, как не было прочных домов и сторожевых башен. Туркам не составит труда взять его и поступить с его жителями как им вздумается. Андрей мог лишь надеяться, что предполагаемые язычники окажутся милосерднее, чем человек, воюющий якобы именем Христа. Цепеш бросил их на произвол судьбы, но это было, видимо, не худшее из того, что мог сотворить с ними этот человек.
— Береги свое дыхание, — сказал Дракула. — Я ничего не мог для них сделать, даже если бы хотел.
— Ты мог бы взять их с собой, — отозвался Андрей.
— И позволить задержать себя из-за деревенского сброда? — засмеялся Дракула. — Они — балласт… Влад, коня.
Влад разрезал своим ножом ручные оковы Андрея, ушел и вскоре вернулся с двумя лошадьми. Андрей сел на лошадь и протянул вперед сложенные ладони, чтобы дать отдых запястьям. Дракула покачал головой.
— Дорогой друг, — сказал он коварно, — столько доверия я могу тебе оказать, не правда ли? Думаю, мы станем друзьями.
— Где Фредерик? — спросил Андрей.
Цепеш задумчиво посмотрел на него и дал команду выступать. Только когда они были уже в пути, он ответил на вопрос Андрея:
— В надежном месте.
— Надежном от тебя?
— И это тоже, — подтвердил Цепеш невозмутимо. — Во всяком случае, я надеюсь.
— Что это должно означать?
Цепеш засмеялся:
— Что я точно не знаю, где он находится в этот момент. Я не дурак и не сделаю ошибки, недооценив тебя. Мой верный слуга отвез его в такое место, которое мне самому неизвестно.
— В крепость Вайхс?
Цепеш вздохнул:
— Влад много болтает. Он надежный слуга, но язык у него слишком длинный. Возможно, придется пришпилить его к нёбу… Нет, я не знаю, где парень. Его доставят ко мне, как только я благополучно доберусь до крепости Вайхс. Если же со мной что-то случится…
— Я понимаю, — сказал Андрей мрачно. — Ты должен сильно бояться меня.
— Не путай уважение и страх, — возразил Цепеш. — Я видел, на что ты способен.
— А если мы попадем в засаду?
— Тогда твоему парню придется плохо, — произнес Цепеш невозмутимо. — Жизнь полна риска.
Андрей промолчал. Он не собирался продолжать с Цепешем разговор, ход которого определял не он. Это был опасный человек. Во всех отношениях.
Но тем не менее затянувшееся молчание прервал именно Андрей:
— Кое-что ты мог бы сделать, чтобы заслужить мое доверие.
— Да? И что же? — Цепеш казался не особенно заинтересованным. Он даже не повернул головы.
— Абу Дун, — указал Андрей на пирата, который удивленно поднял глаза, услышав свое имя. — Отпусти его.
— Это почему же?
— Он тебе не нужен, — сказал Андрей. — Одним пленником больше, и ты должен уделять ему внимание.
— Правильно, — сказал Цепеш. — Надо было убить его.
— Отпусти его, — настаивал Андрей. — Пускай он идет, а мы с тобой поговорим.
— Ты всерьез? — удивленно спросил Цепеш. — Не думал, что ты так дешево запросишь.
— Ты не знаешь, о чем говоришь, — сказал Андрей. — Даже если бы я дал тебе то, чего ты от меня ждешь, цена была бы выше, чем ты можешь себе представить.
— Я могу представить себе очень много. Ну, хорошо, сегодня я буду великодушен. Язычник может идти: раньше или позже кто-нибудь все равно перережет ему горло.
— Так освободи его, — потребовал Андрей.
— Сейчас? — Цепеш отрицательно покачал головой. — Когда турецкое войско наступает нам на пятки? Это неразумно. Он будет освобожден, как только мы дойдем до Петерсхаузена. Даю слово.
— А чего стоит твое слово? — спросил Андрей.
— Я бы сказал, по меньшей мере столько же, сколько и твое, — злобно засмеялся Цепеш. — Не меньше. Но и не больше.
Они ехали до поздней ночи и сделали короткую остановку, которой хватило на то, чтобы напоить лошадей и дать людям возможность размяться, а затем продолжили путь. Андрей был уверен, что они будут ехать без продолжительного отдыха до самого Петерсхаузена; там они могли быть самое раннее на другой день, в обед. Страх Дракулы перед наступающей турецкой армией был, казалось, сильнее, чем он показывал.
Не исключено, что у него были для этого серьезные основания.
Была полночь, когда Андрей повернулся в седле и посмотрел назад, на восток, откуда они пришли. Темно-красное зарево стояло на горизонте. Что-то горело. Возможно, горел турецкий военный лагерь и огонь освещал небо. А может быть, горел Реттенбах.
Ночь кончалась. С рассветом они остановились на второй, более длительный привал, во время которого Цепеш снова отклонил просьбу Андрея освободить Абу Дуна. Они поехали дальше и к вечеру достигли лесистых холмов вокруг Петерсхаузена в верхнем течении реки Арге, недалеко от Поэнари, где, как слышал Андрей, на крутой скале правитель Валахии приказал построить новую мощную крепость. Но возможно, это был всего лишь слух, который распространял Цепеш для устрашения своих врагов.
Петерсхаузен был похож на город: значительно больше Реттенбаха и обнесен защитной пятиметровой стеной с тремя могучими круглыми сторожевыми башнями. За стеной возвышался темный силуэт замка средней величины. Вайхс, грозная резиденция Владимира Цепеша.
Когда они приближались к городским воротам, Андрей взнуздал лошадь и требовательно посмотрел на Цепеша.
— Абу Дун, — напомнил он.
Дракула придержал коня. Андрей был почти уверен, что тот, по обыкновению, ведет с ним жестокую игру, но Дракула кивнул и сделал повелительный жест.
— Развяжите его, — сказал он. — Он может идти. Не мешайте ему, слышите?
Не один Андрей был поражен, когда Влад подвел своего коня к пирату и снял с него цепи. Абу Дун недоверчиво смотрел попеременно на руки, на Цепеша и на Андрея. Он с трудом верил в происходящее.
