Возможно, это были последние дни его жизни, когда он оставался ребенком.
4
Он не хотел, но все равно заснул, хоть и ненадолго. А проснулся, когда шхуна медлительно и тяжело, со звуком, напоминающим вздох усталого кита, накренилась и направила свой нос по течению. Где-то над головой раздался тяжелый влажный хлопок, и серый свет проник через его полузакрытые веки.
Что-то грубо ткнулось в его ребра. Андрей с трудом открыл глаза и не удивился, увидев склонившееся над ним мрачное лицо Абу Дуна. На пирате снова был тюрбан, а за ремнем торчала рукоять ятагана, который он придерживал левой рукой.
— Просыпайся, колдун, — сказал работорговец и еще раз толкнул его ногой. На этот раз так сильно, что причинил боль. — Уже наступил день. Негоже, чтобы мой телохранитель, как собака, спал на палубе.
— Меня зовут Андрей, — сказал тот заспанно. — И я еще не твой телохранитель. Только после того, как мы достигнем цели.
На смену ночи пришел день, который и настоящим-то днем не был. Зябкая сырость окутывала шхуну, и все вокруг исчезло за серой стеной. Над водой поднялся туман, было очень холодно.
Андрей тщетно ждал, что Абу Дун возразит ему. Потом осторожно встал, расправил на беззаботно спавшем Фредерике одеяло и отошел на несколько шагов. Абу Дун последовал за ним. Он ничего не сказал, но в его глазах вспыхнули насмешливые огоньки.
Озабоченно и сердито Андрей огляделся по сторонам. Люди Абу Дуна подняли парус и работали быстро, но очень точно, чтобы направить наконец неуклюжую шхуну по течению. Они уже продвигались вперед, но берег был виден так же плохо, как ночью, хотя скрывала его теперь не темнота, а стена плотного серого тумана.
— Что я должен делать, Абу Дун? — спросил Деляну. — Завязать несколько узлов или помочь твоим людям поставить паруса?
Абу Дун проигнорировал его вопрос. Он остановился и задумчиво смотрел на Фредерика, который во сне закутался в одеяло и повернулся на бок.
— Что у тебя с этим парнем? — спросил пират. — Он такой же… как ты?
— Нет, — ответил Андрей. Он был почти уверен, что Абу Дун почувствовал ложь в его словах. Однако, несмотря на это, продолжал: — Фредерик еще ребенок. Я люблю его, и это все. Быть может, потому, что он так же одинок, как я. У него никого нет.
Абу Дун помолчал. Потом сказал нечто такое, что испугало Андрея:
— Ты не должен привязываться к нему, Деляну. Парень он нехороший. В его душе есть что-то черное.
— Выходит, ты не только пират и работорговец, но еще умеешь читать в душах людей.
Насмешка вышла довольно пресной, и Абу Дун не удосужился ответить на нее.
Он снова взглянул на спящего мальчика, потом долго смотрел на Андрея и пренебрежительно махнул рукой.
— Небо проясняется, скоро взойдет солнце, — сказал Абу Дун. — Погода сегодня будет хорошая. Если подует попутный ветер, пройдем приличный отрезок пути. Мы должны…
Он прервался на полуслове, когда один из его людей что-то крикнул ему. Андрей не понял, что именно, но по реакции Абу Дуна было ясно — что-то неожиданное и даже удивительное.
— Проблемы? — с иронией спросил Андрей.
Абу Дун кивнул, но видно было, что он сердится.
— Ничего, что могло бы тебя взволновать, — ответил работорговец резко. — Ты же сам говорил, что ничего не понимаешь в морском деле.
— Но я отвечаю за ваше благополучие, господин, — язвительно сказал Андрей. — Так уж позвольте мне позаботиться о вас.
— Позаботься лучше о своем языке, — сердито возразил Абу Дун. И добавил: — Сигнальщик на мачте увидел еще одно судно.
— А что в этом необычного? — поинтересовался Андрей. — Я думаю так: мы плывем по Дунаю, а на больших реках должны быть и другие суда.
— Ни один капитан, если он в здравом уме, в такой туман не отчалит от берега, — объяснил Абу Дун. — Это слишком рискованно.
— Вот как!
Почувствовав в словах Андрея издевку, Абу Дун пронзил его взглядом:
— Я потому и отчалил сегодня, что был уверен: никто другой не должен мне встретиться.
— Кто-то поступил так же… Что же тут удивительного?
— Да, — подтвердил Абу Дун. — Вот это мне и не нравится. Отведи парня под палубу, колдун, а сам возвращайся. И захвати свой меч — на всякий случай.
Андрей озадаченно посмотрел на него. Его насторожило не то, что Абу Дун, возможно, что-то от него утаил, а озабоченное выражение лица пирата.
Он молча повернулся к Фредерику и растормошил его. В тот момент, когда мальчик открыл глаза, сквозь туман донесся глухой хлопок. И сразу же последовал отчаянный крик; с мачты на палубу упал человек — примерно в метре от Абу Дуна. Пират стремительно поднялся, обнажил меч и отскочил в сторону. Он что-то кричал на родном языке, и отовсюду выскакивали пираты с оружием в руках, готовясь к обороне.
Только не было видно тех, от кого требовалось защищаться. За выстрелом, поразившим человека на мачте, не последовало других. Казалось, серая стена, окружавшая пиратскую шхуну, подбиралась все ближе, но никаких агрессоров из себя не исторгала.
— Что случилось? — спросил Фредерик. — Андрей!
— Ничего, — ответил Деляну. — Я и сам не знаю. Ступай под палубу, живо. И оставайся там, что бы тут ни происходило. И на этот раз изволь сделать так, как я говорю!
Минуту Фредерик упрямо оставался стоять, потом резко повернулся и скрылся в открытом люке. Андрей подождал, пока он не исчез из его поля зрения, и только теперь подошел к Абу Дуну.
— Этот изолгавшийся христианский пес… — произнес Абу Дун сдавленным голосом. — Пусть дьявол сожрет его душу!
— Я надеюсь, что он уже сделал это, — сказал Андрей. — Если мы говорим об одном и том же человеке: об отце Доменикусе.
Взгляд Абу Дуна лихорадочно блуждал по глухой серой стене, окружавшей шхуну. Из тумана доносились звуки тихие и странно приглушенные, но несомненно принадлежавшие судну, которое приближалось.
— Я должен был догадаться, что он идет за мной, — продолжал Абу Дун. — Никогда не доверяй христианину!
Пират смотрел на тело моряка, лежавшее около него, и Андрей проследил за его взглядом. Человек, упавший с десятиметровой высоты, должен был переломать себе все кости, но умер он не от падения. Его грудь была залита кровью: он был застрелен. А это означало, что нападавшие совсем близко. Шхуна стояла посреди реки. Даже самый лучший стрелок не мог бы с берега попасть в человека.
— Вот он! — Абу Дун указал направо.
Внезапный порыв ветра разорвал туман, и из серых клочьев возник огромный корабль, корпус и паруса которого блестели от влаги. На его носу, который был метра на два выше палубы пиратской шхуны, стояли три могучих фигуры. У Андрея перехватило дыхание, когда он прочитал название корабля: «Чайка».
Это был корабль отца Доменикуса.
— Собака! — сказал Абу Дун с ненавистью. — Проклятая предательская собака! За это я убью его! Приготовьтесь! Они хотят взять нас на абордаж!
