трех. Он уложил кучу турков.
— И ты гордишься этим? — предположил Андрей.
— Конечно.
Андрей помолчал. Потом продолжил:
— Эти… враги, которых убили твой отец и брат… Ты думаешь, у них не было семей? Жен, а возможно, и сыновей вроде тебя?
Фредерик подозрительно покосился на него и ничего не сказал.
— Тебе понравилось бы, если после одного из сражений отец не вернулся бы домой?
— Я бы страшно рассердился.
— Только рассердился? Ты не был бы опечален или озабочен?
— Конечно! — ответил Фредерик. — Но…
— Тогда объясни, что хорошего в том, что убиваешь врагов? — перебил его Андрей.
Фредерик посмотрел на него в смятении, но потом изобразил на лице такое упрямство, на какое способны только дети и против которого нет аргументов.
— Если все так, как ты говоришь, то зачем тебе быть таким хорошим воином?
— А кто сказал, что я хороший воин?
Фредерик посмотрел туда, где Андрей выполнял упражнения.
— Ты должен быть хорошим воином, — сказал он.
— Возможно, так оно и есть, — согласился Андрей. — Но это не значит, что я получаю от этого удовольствие. — Он поднялся с земли. — Я оседлаю коня, а ты сходи на родник и принеси воды. Мы продолжим путь.
Фредерик несколько мгновений смотрел на него так, что Андрею стало не по себе. В его глазах тлело нечто такое, что выходило далеко за рамки детского упрямства. Но потом он молча встал и пошел выполнять приказ Андрея.
3
Следы на дороге стали явственнее. Очевидно, люди, за которыми они гнались, шли еще медленнее, чем предполагал Деляну. Теперь он допускал, что уже в течение дня их можно настигнуть.
А потом?
До сих пор Андрей избегал даже мыслей об этом. Разумеется, они попытаются освободить пленников и наказать убийц Мариуса, Барака и остальных, но что-то внутри не позволяло ему думать о том, как они это сделают. Что же до мнения Фредерика, а также тихого, но упорного в нашептываниях внутреннего голоса, то их следовало убить.
Однако в действительности это едва ли возможно. По свидетельству мальчика, нападавших было человек двадцать. Отряд состоял, похоже, по преимуществу из церковников, которых, если Андрею будет сопутствовать удача и он проявит некоторую изобретательность, нетрудно и перехитрить. Но это лишь в том случае, если на их пути не возникнут золотые рыцари. И если все же судьба будет к нему благосклонна, он сможет освободить пленников и вместе с ними отправится назад в Борсу. А потом? Как он защитит этих людей, если рыцари вновь начнут охоту на них? Среди плененных обитателей деревни он едва ли найдет боеспособных мужчин, которые смогут поддержать его, — в основном это женщины, дети и старики.
Существует и другая возможность — первым делом устранить рыцарей. И хотя он верил в свои силы, Андрей не мог не понимать, что более точно направить клинок еще не значит справиться с опытными врагами. Если ему не удастся завлечь их в ловушку, он погибнет. И кому от этого будет лучше?
Этому его тоже научил Михаил: никогда не кидаться в бой вслепую, а предварительно хорошо обдумать, как использовать слабости противника. Однако, если быть до конца честным, надо признать: после всего, что рассказал Фредерик, Деляну не находил у золотых рыцарей слабостей. Оставалось ждать случая, который дал бы ему преимущество перед ними.
К середине дня след, по которому они шли, раздвоился. Андрей и Фредерик пересекли один из многочисленных, поросших скудной зеленью холмов в бесконечной горной цепи. Перед ними был крутой обрыв, который у подножия превращался в узкую и извилистую низину, чтобы на противоположном склоне так же круто взлететь вверх. Хотя почва была каменистой, след был виден отчетливо: он тянулся через низину и на другой стороне поднимался вверх. Андрей понял, что три или четыре всадника отделились здесь от основного отряда. Их след терялся где-то между скалами.
— Чего ты ждешь?
Фредерик, который до этого сидел на коне позади Андрея, соскользнул вниз и пробежал немного вперед. Лошадь нервно фыркала, и вскоре Андрей тоже спрыгнул на землю. Он был встревожен, и его тревога передалась лошади, или наоборот — животное почуяло опасность, которую еще не восприняли гораздо менее чуткие люди.
— Я не знаю, по какому следу идти, — не сразу ответил он на вопрос мальчика.
— По главному, конечно, — сказал Фредерик. — Мы почти догнали их. Еще два-три часа и…
— Нельзя недооценивать противника, — перебил его Андрей.
Он взял поводья и осторожно повел лошадь по склону. Под ее копытами обломки камней срывались и с шумом катились вниз. Это была правильная идея — спешиться. Тропа оказалась круче, чем казалось сверху. Лошади даже без всадника было трудно, и следы, по которым они шли, доказывали, что преследуемым тоже было нелегко. Некоторые из них падали, и Андрей видел на камнях следы крови.
В низине он снова остановился. Его взгляд в нерешительности блуждал между двумя следами различной ширины.
— Чего же ты? — снова спросил Фредерик.
Андрей пожал плечами.
— Я… не знаю, — сказал он, заслоняя глаза от слишком яркого света. — Что-то здесь не так. У меня нехорошее предчувствие.
— У меня тоже, — резко отозвался Фредерик. — Если мы будем стоять, они улизнут от нас.
Андрей ничего не ответил на это — он изучал своего спутника долгим, внимательным взглядом. В голосе Фредерика слышалась интонация, которая его встревожила. Мальчик стремился не только к тому, чтобы снова увидеть родных и наказать убийц отца и брата. Было что-то еще. Андрей не мог сейчас точно сказать, что именно, но это что-то ему не нравилось.
— Ты прав, — сказал он вяло. — Пошли.
Нападение произошло в тот момент, когда они достигли вершины противоположного холма. След потерялся. Четко обозначенной дороги через лес не было, но деревья росли так редко, что пройти не составляло никакого труда. Опушка казалась безлюдной. И все-таки кто-то здесь был. Андрей чувствовал это так явственно, как будто видел.
Он возник ниоткуда — могучий, сверкающий золотом великан в шлеме, из которого росли рога, — и бросился на Деляну с пронзительным боевым кличем. Андрей вырвал свой меч из ножен, одновременно уклоняясь в сложном развороте от нападающего. Рогатый демон повторил боевой клич и снова бросился вперед. В руках у него был огромный, в человеческий рост, меч, отточенный с обеих сторон и весивший не менее пуда, который со смертельной точностью приближался к горлу Андрея. Тот вскинул сарацинский меч, но сделал это недостаточно быстро, чтобы отразить удар. Нападающий должен был лишить его головы, если бы Деляну в эту секунду не споткнулся о камень и не покачнулся назад. Меч противника нанес ему глубокую, до самой кости, рану.
Андрей упал и откатился в сторону, из последних сил одолевая подступающее обморочное состояние. Кровь залила глаза, и на какой-то момент он словно ослеп. Боль в голове была нестерпимой.
Но боль произвела и другое, неожиданное действие. Рогатый демон превратился в того, кем был на самом деле, — в человека, закованного в гладкую латунную броню, с рогатым шлемом из того же материала и полутораметровым обоюдоострым мечом, которым лихо размахивал. Он был рослым, широкоплечим, но вовсе не гигантом и уж во всяком случае не демоном.
И все же он был опасен.
