ярко-голубым, словно и не завывала совсем недавно буря. И словно не случилось всего этого кровопролития.
— А Лассе?
— Он мертв. — Голос Урд звучал ровно и спокойно, и это еще больше подчеркивало ту боль, которую она сейчас испытывала.
Он с удивлением понял, что Урд действительно горюет по своему супругу. Но почему? Почему такая роскошная женщина сошлась с этим слабаком? Не успев додумать эту мысль до конца, он устыдился.
— Мне очень жаль.
— Может быть, так ему будет лучше, — пробормотала Урд, продолжая обрабатывать его рану. Ее лицо оставалось каменным. — Он мог бы жить. Но как?
«Он рассказал бы мне, кто я такой», — подумал он.
— Так решили боги.
Урд смерила его мрачным взглядом, и вдруг ему стало стыдно за свои слова.
— Я должен был спасти его.
— Да кем ты себя возомнил? Одином или Тором? — Она рассмеялась. — Ты сделал то, что мог. Не нужно себя переоценивать.
— А ты как?
Урд попыталась сделать вид, будто не понимает, о чем он, но, конечно же, ей это не удалось.
— Что с тобой произошло? — Он решил, что сейчас не время быть тактичным, по крайней мере пока не вернется Лив, а его сестра спит. — Он… успел? — Он мотнул головой, указывая на ее разорванное платье.
— Нет. — Помедлив мгновение, женщина запахнула порванную одежду на груди.
Она продолжила обрабатывать его рану, но теперь ему показалось, что Урд старается не причинять ему боль. Постепенно пульсация в проколотом предплечье утихла, сменившись ощущением приятной прохлады. Он попробовал напрячь мышцы. Рука работала, хотя боль тут же вернулась.
— Если ты хочешь, чтобы твоя рана заживала как можно дольше, продолжай в том же духе, — заметила Урд. — А если нет, то не дергайся.
— Прости.
— Это твоя рука, а не моя, так что тебе не за что извиняться.
Она не разорвала его рубашку, а просто закатала рукав и наложила тугую повязку, смазав чем-то рану. Если не шевелить рукой, то боль почти не чувствовалась.
— Здорово это у тебя получилось. — Он с благодарностью кивнул. — Ты разбираешься в искусстве целителей?
— Мой муж кузнец. Был кузнецом, — поправилась она. — У него часто случались ранения, пусть и не такие.
Он не знал, что на это ответить. Почему-то говорить о Лассе ему казалось неуместным, будто он чем- то провинился перед супругом Урд.
Осторожно, чтобы не потревожить больную руку, он приподнялся и посмотрел на тело кузнеца. Урд так положила труп, что создавалось впечатление, будто мужчина просто прилег отдохнуть. Рану она накрыла своей накидкой и опустила покойнику веки, поэтому выражение лица у Лассе было спокойным, даже каким-то умиротворенным. «Лассе выглядит… довольным», — с удивлением подумал он.
— Мне правда очень жаль. Жаль, что я не успел прийти раньше.
— Он уже давно болел, — тихо, словно разговаривая сама с собой, сказала Урд.
Он не это имел в виду, но не стал ее поправлять.
— Уже много лет. Ему было все тяжелее держать молот. Лассе старался, чтобы мы этого не замечали, но я же не слепая. — Она устало улыбнулась. — Думаю, он хотел продержаться до тех пор, пока Лив не вырастет и не займет его место в кузнице. Но так прошло бы много лет. Слишком много.
Лив? Он не знал, сколько парнишке лет. Тринадцать, может быть, четырнадцать, но этот мальчик явно не был похож на кузнеца. Да, Лив был крепким и жилистым, но парнишке никогда не приобрести мышц и ширины плеч кузнеца.
— И поэтому вы уехали из дома, да?
Урд промолчала, но ему и так все было понятно. По ее лицу мелькнула какая-то тень и тут же исчезла, не дав выражению тоски появиться в глазах.
— Мы должны похоронить твоего мужа. Как ты думаешь, Лив сможет мне помочь? Почва вся заледенела.
— Он сильнее, чем кажется, — ответила женщина.
— Я не это имел в виду.
— Я знаю. — Урд покачала головой. — Я тебе помогу. Мы не закапываем наших мертвых в земле, а сжигаем на погребальных кострах, чтобы их души могли отправиться в Валгаллу и присоединиться к богам.
Он встал, подошел к двери и поднял молот. Рукоять все-таки сломалась, не выдержав последнего удара меча, впрочем, для такого инструмента и того было много. Хватило бы одного удара о шлем громилы.
— Кто были эти люди?
Он не заметил, как Урд подошла к нему, но физически ощущал ее присутствие.
— Не знаю, — не поворачиваясь, ответил он. — Я никогда не видел их раньше. Возможно, грабители.
— Тот, кого ты победил, был рыцарем. Воином, как и ты.
— Воином? — Он все-таки повернулся, но старался избегать ее взгляда. — Я не воин.
— Откуда ты знаешь, если ты ничего не помнишь, даже своего имени? — Урд не дала ему договорить, отмахнувшись от его слов. И было в этом жесте что-то манящее. — Ты — воин. Может быть, ты этого не знаешь, но это так. И этот рыцарь боялся тебя.
— А ты? — В этот раз он все-таки посмотрел ей в глаза.
— А что, нужно? — В глазах Урд таился ответ на его вопрос, а еще тьма, пробуждавшая в нем что-то, чего не должно быть и чему он не мог и не хотел противиться.
Чтобы отвлечься от этих мыслей, он протянул ладонь и коснулся ее запястья. Урд попыталась высвободиться, но он был уверен, что этот жест — просто инстинкт и на самом деле она хочет того же, что и он. Присмотревшись, он увидел, что свежая кровь на ее руках осталась не только от обработки его раны. Сопротивляясь рыцарю, она сломала ногти. Два пальца выглядели просто ужасно. Наверное, Урд было очень больно, но она никак этого не выказывала. Осторожно сжав ее ладони в правой руке, он начал… Впрочем, он и сам не знал, что делает, но почему-то не сомневался, что так будет правильно. Женщина вздрогнула, и на мгновение ему показалось, что он сделал ей больно, но потом понял, что в ее глазах вовсе не боль, а изумление. Урд отдернула руку. Вроде бы ничего не изменилось, но внезапно он почувствовал, как приятно пахнут ее волосы, и осознал, какая мягкая и добрая душа скрывается под этой напускной маской жестокосердия и неприступности. Левая рука сама собой легла на ее бедра, притянув женщину поближе, и он почувствовал дыхание Урд на своей щеке. Их губы слились в поцелуе, и в первый момент ее уста оставались неуступчивыми, напряженными, но не потому, что она не хотела этого поцелуя или боялась его, нет, просто это было неправильно, ведь кровь ее мужа еще не успела застыть. Но вскоре ее губы смягчились, стали нежными и наконец требовательными, и уже ее рука притянула его к себе… и тут же оттолкнула, так что он ударился о стену.
— Что?
— Они мертвы, мама! Они все мертвы! — В хлев вбежал Лив. Волосы и накидка мальчика развевались на ветру, лицо раскраснелось от холода и быстрого бега. — Они… они все мертвы!
Урд обладала потрясающим самообладанием — она просто повернулась к сыну и, чтобы успокоить мальчика, опустила ладони ему на плечи.
— Кто мертв?
— Все! — выдохнул Лив. — Он убил их всех! Всех!
Странно покосившись на него, Урд присела перед ребенком на корточки.
— Кто мертв? Кто кого убил? О чем ты говоришь?
