когда здесь появятся воины Бьерна.
— Ты не понимаешь, — печально произнесла Урд. — Решение давно уже принято. Оно было принято еще до того, как мы пришли сюда. Эзенгард падет, и все, что мы можем изменить, — это количество смертей.
Урд смотрела на него в ожидании ответа, а затем протянула руку, чтобы дотронуться до него, но Тор отпрянул еще дальше. Женщина разочарованно вздохнула.
— Мы пришли слишком поздно, чтобы что-то изменить. Мои сторонники готовы захватить власть в городе. Может, найдется пара идиотов, которые будут оказывать сопротивление, и тогда прольется кровь. Но сколько людей погибнет, если войско Бьерна укрепится здесь и прибудет флот Несущих Свет, полный решимости взять город силой?
Самое ужасное заключалось в том, что Урд была права, права во всем. У них не оставалось выбора между миром и войной. Им следовало решить, ограничится ли все короткой и болезненной вспышкой насилия или обернется жестокой затяжной войной, на которой полягут десятки, если не сотни горожан. Вот только было ли у него право принимать это решение?
— Я не хочу сейчас говорить об этом, Урд.
— Но ты…
— Не сейчас!
В ее глазах вспыхнул гнев и еще что-то, незримое, неведомое, пугавшее Тора. Но Урд тут же взяла себя в руки.
— Ты прав. Поговорим об этом в другой раз. Может быть, завтра. — Она смущенно откашлялась. — Кстати, я так и не спросила, как у тебя дела.
— Я думал, ты знаешь.
Тор видел, что Урд не поняла его. Пожав плечами, она покачала головой.
— Значит, зелье, которое я передала для тебя, помогло?
— Зелье?
— Не волнуйся, — заверила его Урд. — Это всего лишь травяная настойка, снимающая жар и погружающая в сон. Может, это прозвучит банально, но сон — лучшее лекарство. И оно, очевидно, подействовало. — Жена улыбнулась. — Я не знала, сможет ли она правильно приготовить смесь, но, судя по всему, у нее все получилось. По крайней мере, ты так же упрям, как и раньше.
— Она? — испугался Тор. — Ты говоришь о… Гундри?
— Гундри? — Урд покачала головой, посмотрев на Тора как на умалишенного. — Нет. Зелье готовила Эления.
Тор изумленно вытаращил глаза. Эления?
— Эления. — Урд кивнула. — А что в этом такого… — Она помрачнела. — Не бойся, я не добавляла в зелье ничего, что могло бы ослабить твою волю. Стоило бы мне пожелать — и ты исполнял бы сейчас любой мой каприз. Тогда мы не вели бы этот разговор.
— Значит, ты посылала ко мне Элению, а не Гундри? — переспросил он.
— Ну да! — Урд уже начала раздражаться. — А почему ты спрашиваешь? Что-то…
— Я был не в себе, — перебил ее Тор. — Гундри разбудила меня… и больше я ничего не помню, вот и все.
— Значит, зелье подействовало как надо, — сказала она. — Эления — хорошая ученица.
— Да уж, — пробормотал Тор. — Наверное… — Он встал. — Когда увижу Элению, нужно будет поблагодарить ее. А сейчас я лучше оставлю тебя. Отдыхай.
— Неужели я настолько плохо выгляжу?
— Ты выглядишь уставшей. Ты права, я знаю, как раздробить череп врагу и переломать ему кости, но мне редко приходилось терпеть настоящую боль. Тем не менее даже я понимаю, что тебе пришлось нелегко. Отдохни пару часов, а когда наберешься сил, мы обо всем поговорим. Кроме того, я хочу повидать дочь.
В крошечной комнатушке, где жили дети Урд, Элении не оказалось. Гундри, которая провела его туда, была весьма растеряна, когда обнаружила, что младенец остался в своей колыбели один.
— Не понимаю, — сказала девушка, не скрывая своего раздражения. — Госпожа ведь приказала ей присмотреть за сестрой!
— Может быть, ей нужно было срочно… эээ… выйти, — предположил Тор.
Он склонился над малышкой и всмотрелся в маленькое личико. Его доченька! Сама мысль об этом переполняла его нежностью. Ливтрасир спала в колыбели с обитыми мехом стенками, под мягким одеяльцем, и среди всего этого меха ее личико было таким крохотным! Конечно же, Тор знал, что новорожденная сейчас не воспринимает окружающий мир и может чувствовать лишь тепло, холод или голод, но почему-то ему казалось, что Ливтрасир ощущает его присутствие и ее это радует.
— Но она не могла… — возмущенно начала Гундри.
— Иди, — перебил ее Тор. — Найди Элению, а я пока останусь здесь и присмотрю за Ливтрасир.
— Вы?
— А почему нет? — удивился он. — Она не первый мой ребенок.
— Да, но вы же…
Тор покосился на нее, и Гундри, запнувшись, нервно облизнула губы.
— Как прикажете, господин. — Она почтительно опустила голову.
Тор не стал ее поправлять.
— И если Эления будет вместе с Ливом, то пришли ко мне только ее. Я хочу поговорить с ней наедине.
Гундри, не решаясь возразить, смиренно поклонилась и, пятясь, вышла из комнаты. Только в дверном проеме она на миг задержалась, а потом Тор услышал, как удаляются ее шаги.
Он смотрел на спящего ребенка. Тор любил детей, но никогда не испытывал подобных чувств даже к своим детям, воспоминания о которых украл у него демон. Но вот с Ливтрасир… все обстояло иначе, она стала для Тора самым важным в мире. Его душу наполнило чувство неописуемой нежности, так что он едва сдержался, чтобы не вытащить малышку из колыбели и не прижать к себе.
Тор, вероятно, простоял у колыбели достаточно долго, глядя на спящую кроху. В какой-то момент в коридоре послышались шаги. Оглянувшись, он увидел, как в комнату входят Лив и Эления в сопровождении Гундри. Лив так и сиял от гордости, словно это он тут был счастливым отцом, но Тор не дал ему заговорить.
— Все в порядке, Гундри, — сказал он. — Спасибо. А теперь оставь нас.
Гундри, поклонившись, вышла из комнаты.
— Это и тебя касается. — Тор повернулся к Ливу.
— Но…
— Мне нужно кое-что обсудить с твоей сестрой, — перебил его Тор. — Наедине.
— Да ну! И что же? — возмутился парнишка.
— Это касается только нас с Эленией.
— Я же все равно узнаю. У нас с Эленией нет друг от друга секретов!
— Лив, успокойся, — вмешалась девочка. — Иди, прошу тебя. Я тебе потом объясню.
Тор не знал, говорит ли она всерьез. Он не мог видеть выражение ее лица из-за вуали, скрывавшей все, кроме глаз и лба.
Упрямо поджав губы, Лив мрачно покосился на сестру и вышел из комнаты. Тор слышал его шаги в коридоре, но все же подошел к двери и еще раз убедился в том, что там никого нет.
Эления молча смотрела на него. В ее глазах застыло уже ставшее привычным равнодушие.
— И что? — спросил Тор. — Ты действительно ему все расскажешь?
Девочка продолжала молчать.
Он повернулся к колыбельке со спящим ребенком.
— Ливтрасир, — сказал он, — твоя сестра. Ты гордишься?
— Я рада.
Это было не одно и то же.
