Покачав головой, он улыбнулся и, так ничего и не сказав, поднял Лассе на руки и жестом велел Урд позаботиться о дочери. Когда девочка встала, он попытался рассмотреть ее лицо, но из этого ничего не вышло — Урд оторвала край своей накидки и сделала из ткани повязку, так что видны были только рот и узкая полоска над глазами. Он заметил, насколько эти глаза красивы, и вновь ощутил угрызения совести. В этом безжалостном мире красота была единственным, что могло помочь женщине устроить свою жизнь, и если девочке суждено было стать похожей на мать, то этой красоты ей хватило бы сполна. Но жестокая судьба распорядилась иначе, отобрав у малышки свой подарок еще до того, как девочка им воспользовалась.
Войдя в дом, он остановился, ожидая, пока Урд вместе с сыном расчистят место перед камином, чтобы можно было положить раненого. Эления забилась в угол комнаты, спрятавшись среди обломков балки, и погрузилась в состояние полудремы на полпути между обмороком и горячечным бредом. Урд опустилась на колени рядом с мужем и осторожно коснулась его горячего лба.
— Как Лассе? — Вероятно, он и сам мог бы ответить на этот вопрос, но почему-то ощутил острую необходимость сказать хоть что-нибудь, пусть его слова и прозвучали глупо.
— Что бы ты ни сделал, ты спас ему жизнь, — мягко ответила Урд. — Но я не знаю, надолго ли это поможет.
Увидев в ее глазах невысказанный вопрос, он покачал головой.
— Я должна вправить ему сломанное ребро, прежде чем он истечет кровью. Ты мне поможешь?
— А ты умеешь такое делать? — удивился он.
— Нет, — честно призналась Урд. — Возможно, этим я убью его. Но, если этого не сделать, он наверняка умрет.
Он кивнул, все еще сомневаясь в успехе этой затеи и поражаясь мужеству женщины.
— Мне нужна горячая вода. Лив, разведи огонь в камине и посмотри, не найдется ли здесь горшка или кастрюли, чтобы можно было растопить снег, — сказала Урд и встала.
Лив послушался мать и принялся за поиски.
— Нам потребуется чистый снег, лучше набрать его на вершине холма. Ты мне поможешь?
Лив удивил их. Они совсем недолго пробыли снаружи, собирая снег, но мальчику хватило этого времени, чтобы развести огонь в камине, обустроить поудобнее сестру и сделать из накидок и разных вещей, найденных под обломками, лежанку для отца. Над огнем в камине висел погнутый медный котелок — непонятно, как парнишке удалось затащить его туда самому. Закопченное дно котелка уже накалилось от поцелуев жарких языков пламени, и первая пара пригоршней снега мгновенно обратилась в пар.
— Этого не хватит, — заметила Урд, хотя котелок был полон воды. — Лив, набери еще снега. И возьми с собой сестру. Она тебе поможет.
Лив, опешив, уставился на мать. Эления вряд ли сейчас могла кому-то помочь. Но уже через мгновение мальчик все понял. Сердито блеснув глазами, паренек покосился на отца, молча подошел к сестре и, взяв ее под руку, вывел на улицу.
— У тебя смелый сын, — сказал он.
Кивнув, Урд сняла с пояса кинжал и прокалила узкое лезвие над огнем в камине, а затем раздвинула полы накидки и закатала куртку и рубашку мужа.
— Нужно вскрыть его грудь, — ровным голосом произнесла она. — Если ты мне не поможешь, я могу убить его.
Он понимал, что женщина имеет в виду, и отвел глаза.
— Я помогу тебе. — Он сомневался, сможет ли сдержать это обещание.
То, что произошло потом, было худшим из всего, что он когда-либо видел, хотя тонкий внутренний голосок нашептывал ему, что раньше он видел — и совершал! — даже более страшные поступки.
Урд раскаленным лезвием вскрыла плоть мужа, останавливая кровотечение. Возможно, этим она скорее вредила телу Лассе, но все же ей удалось вытащить острый осколок кости из грудины. Зазубренный край осколка впился в тело рядом с сердцем и при каждом движении вызывал все большее кровотечение.
Женщина делала все, что могла, а он пытался выполнить свое слово. Тьма в Лассе почернела, что-то затягивало его душу, какой-то вихрь вращался все быстрее и быстрее, унося мысли в пучину забвения, но он сопротивлялся, изгонял тьму всеми силами. Может, он и не был сильнее смерти, но явно был упрямее и в конце концов победил в этой схватке. Тьма отступила, покинув тело Лассе, и ее сменил обморок.
Урд, вздохнув, наклонилась вперед и чуть не потеряла сознание. Она упала бы, но он успел протянуть руку и подхватить несчастную. Его ладонь прикасалась к телу женщины всего мгновение, но Урд вздрогнула и, отпрянув, вскочила на ноги и выбежала из дома.
Остановившись за крыльцом, она опустилась на корточки и вытерла снегом окровавленные руки и лезвие кинжала. Но, конечно же, женщина выскочила наружу вовсе не поэтому. Урд боялась его, и что-то подсказывало ему, что это не первый человек, испытывавший страх перед ним.
Он отбросил эту мысль, опасаясь, что вместе с ней придут какие-то нежеланные воспоминания, и обратил все свое внимание на раненого.
Лассе знобило, и, хотя мужчина лежал прямо у камина, его била крупная дрожь. Но он знал, что муж Урд выживет. Выживет благодаря его помощи, хотя и не мог объяснить, что же, собственно говоря, он сделал.
Он попытался отвлечься, решив более тщательно рассмотреть человека, которого нес на руках несколько часов.
Лассе был уже немолод — лучшие годы жизни наверняка остались позади — и не особенно высок, на ладонь ниже Урд. Раньше Лассе, видимо, был довольно сильным мужчиной, но теперь исхудал, так что остались только жилы. Руки за годы работы покрылись множеством шрамов, да и на груди и плечах мужчины он заметил следы ожогов, когда Урд перевязывала его, оторвав от накидки очередной кусок ткани.
Учитывая инструменты, в особенности тяжелый молот, который он по-прежнему не снимал с пояса, можно было предположить, что Лассе — кузнец. Ему эта мысль почему-то нравилась. Но по рассыпавшимся по снегу пожиткам было понятно, что этот кузнец — человек небогатый. Интересно, как ему удалось заполучить такую женщину, как Урд?
Жена Лассе вернулась в дом, раскрасневшись от холода. Она немного успокоилась, но теперь усталость начала брать свое.
— Спасибо. — Опустившись на обуглившуюся балку, женщина закрыла лицо руками. — Если бы не ты, он бы погиб. — Ее голос звучал приглушенно.
— Лассе — сильный мужчина, — смутившись, ответил он. — Возможно, он справился бы и без меня.
Отняв от лица руки, Урд с благодарностью улыбнулась.
— Без тебя мы бы погибли. Если бы боги не послали тебя к нам, нас разорвали бы волки… — Она немного помолчала в ожидании ответа и вздохнула. — Ты не хочешь говорить об этом?
Он по-прежнему молчал.
— Может, хотя бы имя свое скажешь? Намного легче разговаривать, если знаешь имя того, с кем говоришь.
— Я его не знаю.
— Ты не помнишь, как тебя зовут? — удивилась Урд.
— Я ничего не помню. Я пришел в себя в горах во время снежной бури. Услышал крики, побежал вперед и нашел вас, вот и все.
Он видел, что женщина ему не верит. Как бы то ни было, она молчала. Он задумался над тем, как действовал бы на ее месте. И ответ на этот вопрос ему совсем не понравился.
— Ты голоден? — спустя некоторое время спросила Урд и встала, вновь не дождавшись ответа. — Приготовлю что-нибудь поесть. Теплый ужин — вот та малость, чем я могу отблагодарить тебя. — Она грустно улыбнулась. — Больше мне нечего тебе предложить.
Он залюбовался ее лицом в слабых лучах солнца, пробивавшихся сквозь дыру в потолке. Эта женщина была в самом расцвете лет, но в ней сохранилось что-то девичье. Его тело тут же отреагировало
