Начинавшийся непосредственно на берегу мостик, который, казалось, миллионы лет назад был погребен под толстым слоем песка, только того и ждал, чтобы вновь встать и привести нас прямо к острову. Но он был гладкий, округлый и без перил, а где-то посередине его высота над океаном достигала более ста ярдов, так что падение в воду могло оказаться таким же смертельным, как и падение на каменную скалу. Несмотря на это, все воины Лоскампа, ни на секунду не задумываясь, ступили на этот мостик.
Все понимали, что остров поднялся из моря неспроста, точно так же, как не случайным было появление этого мостика. Это было похоже на приглашение, точнее, на немое требование прийти на остров и сделать то, ради чего мы явились сюда.
И одновременно это было предупреждением, которое свидетельствовало о вездесущности хозяина, о том, что лабиринт знал, где мы находимся в любую минуту.
Когда мы приблизились ко второй половине моста, где он начинал идти под уклон, мое сердце забилось медленно и тяжело, как старые бронзовые часы. Но каждый наш шаг неотвратимо приближал нас к скале, на которой раскинулся проклятый черный город, похожий на каменную раковую опухоль.
Я мысленно повторил это название пару раз, но от этого оно, к сожалению, не утратило своего жуткого звучания, таящего в себе угрозу. Как часто я читал об этом городе-призраке, как много историй слышал о нем! А сколько мрачных предсказаний и предупреждений связано с его историей!
Релье — город и дворец ЦТХУЛХУ, самого ужасного среди страшных старых богов, которых Говард и мой отец назвали ДОИСТОРИЧЕСКИМИ ГИГАНТАМИ. Где-то в сердце города находился дом гиганта, в котором тот был погребен сто вечностей назад. Дом был спрятан под скалой, на которой были сооружены все здания, башни и мосты Релье. Утонувший и мертвый с тех пор, как город опустился в воды древнего океана, гигант пребывал в состоянии сна, ожидая того дня, когда он проснется и восстановит свое господство, чтобы повелевать ужасной расой, созданной им.
Внезапно океан вновь забурлил. Словно бешеный, он бросался на каменные опоры, удерживающие дугу мостика, и тот стал трястись и раскачиваться. Несмотря на солидную толщину опор (больше десяти метров!), все мы почувствовали, как мост содрогался под нашими ногами, словно кто-то бил по нему мощным молотом. А прибойные волны с такой яростью ударялись о черные скалы, что пенные брызги долетали даже до нас. На блестящей черной поверхности воды начали образовываться большие растекающиеся очертания, которые то всплывали, то вновь опускались на глубину, так что я не успевал внимательно рассмотреть, что это было. Щупальца, покрытые блестящими водорослями, обвивали, словно канаты, каменные опоры мостика, но бешеная сила прибоя отрывала их, снова и снова бросая в адские глубины, из которых они поднялись. На нас смотрели огромные глаза без зрачков, холодные, как сталь, и совершенно бесстрастные. Мы с ужасом наблюдали, как чудовище раз за разом открывало пасть, из которой торчали желтые клыки и изрытые оспой языки, облизывающиеся в жадном предвкушении нашей плоти. Я представил, что произойдет, если…
Мне стоило невероятных усилий воли, чтобы прогнать картины, которые рисовало мне мое воображение, и сконцентрироваться на том, чтобы продолжить путь и не потерять равновесие на шатающемся, скользком мостике.
Чем ближе мы подходили к острову, тем больше мелких деталей я замечал, но ничего из того, что я увидел, не понравилось мне. Весь берег острова, как, наверное, и весь остров, представлял собой голую черную скалу. Сейчас он был усеян бесформенными черными существами, жителями соленых глубин, в которых Релье до сих пор спал и видел сны, а затем, резко поднявшись на поверхность, выбросил их на сушу. Некоторые из этих черных существ, мерзкие, с отвратительными телами, еще дергались и дрожали, хлопая поплавками по камням и глядя на мир огромными черными глазами. Все, что они видели вокруг себя, было для них чужим и непонятным и несло смерть. Множество черных ртов жадно хватали воздух, но это, судя по всему, было напрасно.
Пронзительный крик вывел меня из задумчивости, уводя от моих мрачных мыслей. Один из воинов потерял равновесие, поскользнувшись на мокром мостике, поросшем водорослями, и упал в бушующую пучину. Вода взорвалась брызгами, и там, где он погрузился, на долю секунды вынырнуло существо, покрытое острыми чешуйками, а потом снова пропало.
— Иди… дальше, — прохрипел Гер позади меня.
Его голос дрожал. Но он осторожно подтолкнул меня вперед, и я почувствовал крепкую хватку фламандца.
По мере приближения к острову становилось темнее. В холодных порывах ветра чувствовался смешанный запах соленой морской воды, зловонной гнили и разложения. Напрасно я пытался рассмотреть черный город, распростершийся перед нами, более внимательно. Релье оставался таким же, каким мы видели его издали: расплывчатая глыба из сжатого мрака, постоянно пребывающая в неопределенном движении.
Когда я ступил с моста на берег острова, то сразу услышал пульсирующий звук. Это была глубокая, необыкновенно темная и медленная вибрация, похожая на биение огромного каменного сердца, спрятанного глубоко под скалистым островом.
Я содрогнулся. Невидимая ледяная рука проникла в мою душу, дотронулась к
Лоскамп молча указал вперед.
Вдоль берега протянулась стена, которая окружала сам город: ужасные искаженные башни и эркеры росли, словно грибы, поверху стены; то тут, то там висели базальтовые образования, похожие на слезы, наполовину вытекшие из стен и застывшие посреди движения. Но проход в стене был. Мы увидели ворота из темного железа, изъеденные ржавчиной, поросшие тиной и серо-зелеными водорослями. Они были открыты и, словно приглашая, немного покачивались на ветру, который нес нам навстречу воздух, пропитанный запахом гнили.
На мгновение эти ворота показались мне разверзнутой каменной пастью, и я вдруг подумал о том, что никто из тех, кто войдет в них сейчас, больше никогда не вернется назад…
Несмотря на это, я без промедления подчинился приказу Гера и вместе с рыцарями быстро сошел на берег. Мы направились к стене, вошли в гигантские ворота и неожиданно оказались в искаженном, абсолютно чужом для нас мире. Я невольно застонал. То, что я увидел, не поддавалось описанию. Здания, которые стояли вдоль улиц (можно ли вообще назвать их улицами?), казались порождением больной фантазии. Перед нами вытянулись ряды домов — черных убожеств, расположенных друг к другу под невозможным углом и построенных по правилам, пренебрегающим всеми законами природы.
Твердая почва под нашими ногами представляла собой покрытые коростой камни, которые жили каким-то своим, совершенно невообразимым способом. Запах соленой воды был здесь полностью заглушён смрадными испарениями от разлагающихся водорослей.
— Куда… теперь? — спросил я и невольно понизил голос, остерегаясь, как бы от этих стен не отразилось ужасное искаженное эхо.
Но черный камень поглотил все звуки, как он, казалось, поглощал свет и любой вид тепла.
Лоскамп с застывшим лицом осмотрелся по сторонам, словно искал что-то. Мне стало интересно: неужели в таком искаженном окружении можно как-то ориентироваться? Но прежде чем я успел спросить его об этом, фламандец указал на темное здание, которое стояло неподалеку от нас. На первый взгляд оно казалось совершенно бесформенным, но на более близком расстоянии мы увидели черную башню грубой цилиндрической формы, которая с одной стороны была покрыта черными отростками, похожими на застывшую во время извержения породу.
За низкими дверями была лестница, которая вела вниз, в темную пустоту. Едва я поставил ногу на первую ступеньку, как все во мне воспротивилось. Даже мысль о том, что мы вот-вот окажемся внутри Релье, где лежал ЦТХУЛХУ и видел свои злые сны, приводила меня в смятение.
Но Лоскамп уже осторожно пошел вперед и, пригнувшись под низкой дверной перемычкой, исчез в глубине здания, не задержавшись ни на секунду. А тамплиеры бесстрашно последовали за ним, так что мне пришлось поспешить, потому что у меня не было никакого желания оставаться одному в этом городе безумия.
Когда мы начали спускаться по лестнице, болезненный серый свет остался позади нас. Некоторые
