– Да.
– И краска сошла в положенный срок?
– Вся и повсеместно. Кроме волос. У корней она исчезла, ну, а концы, естественно, дольше всего оставались зелеными. Перед отъездом домой мне пришлось постричься.
– Значит, зеленым вас не видел никто? Гм. Это было разумно с вашей стороны.
– Может, вы передумали, Густафссон? Скажи те, еще не поздно.
– Нет, нет. Мое решение непреклонно.
– Понимаю. Но это такой серьезный шаг, что человек имеет право передумать.
– А что скажут люди? Наши надзиратели, кураторы – все, кто знает об этом? Сегодня ночью я лежал и думал, об одной вещи. Когда я был маленьким, к нам в город приехал цирк шапито. Со своей палаткой и своим негром. В те времена негры у нас были в диковинку. Я их прежде не видел. Утром мы, мальчишки, побежали на площадь, где была разбита цирковая палатка. Вы, верно, слыхали, что негры отлично мастерят воздушных змеев? У этого было две штуки. Один в виде огромного четырехугольника, другой напоминал планер. Негр запустил сразу оба змея. И веревки от них привязал к кольям, вбитым в землю. Растянувшись рядом на траве, он время от времени дергал за веревки, не давая змеям опуститься на землю.
– Ну и что?
– Так вот, как ни странно, но в первые дни мы, мальчишки, даже не замечали этих гордо парящих в воздухе змеев. Мы глазели только на негра. Но его это нисколько не смущало. Он лишь смеялся, сверкая зубами, и давал нам подергать за веревки. Его не трогало, что кожа у него другого цвета. Через несколько дней мы уже смотрели только на змеев. А нынче негры уже никого не удивляют.
Доктор Верелиус не имел обыкновения подолгу беседовать со своими пациентами. Но в данном случае он прибегает к методу, которым любят пользоваться зубные врачи: он заговаривает больного, чтобы успокоить его, а может, и самого себя. Однако дольше медлить нельзя. Он достает шприц.
– Ну, Густафссон, приготовьтесь. Поднимите рубашку, спустите брюки… так, хорошо. Стойте спокойно. Сейчас я вас ужалю…
– … сказала оса, – подхватывает Густафссон, пытаясь подавить нервозность. Потом он умолкает и стоит неподвижно.
– Ну, вот и все, – говорит доктор. – Одевайтесь.
– Наверно, сейчас еще рано смотреться в зеркало?
– Конечно. Препарат подействует только через несколько часов. Вы очень побледнели. Вам плохо?
– Нет, нет. Просто я подумал, что назад пути уже нет.
– Да, назад пути уже нет. Завтра вы сможете вернуться домой.
– Дайте мне, пожалуйста, воды. Наученный горьким опытом, доктор Верелиус на этот раз отказался от пресс-конференции. Он ограничился тем, что отправил небольшую заметку в Шведское телеграфное агентство. В ней он сообщал, что, наконец, осуществил свой проект, касающийся реформы в системе правосудия, а именно применил на практике изобретенный им препарат вертотон. Заметка кончалась призывом к согражданам, чтобы они вели себя тактично и не пялили глаза, если встретят человека необычного цвета – это не эпидемия, не болезнь, а новая форма наказания преступников.
Да, на этот раз доктор Верелиус не желает никаких обсуждений. Он просто ставит перед свершившимся фактом и общественность, и средства массовой информации. Он не собирается принимать посетителей или отвечать на телефонные звонки. Ну, а если какой-нибудь журналист и проникнет к нему, он отошлет его к своей заметке, и, прежде всего к той ее части, в которой просит людей не обращать внимания, если они встретят человека необычного цвета. Не исключено, что он вознаградит настойчивость журналиста, сообщив ему, что этот необычный цвет – зеленый.
Телеграфное агентство разослало необычное сообщение во все газеты. Заведующий отделом новостей одной газеты получил его по телетайпу. Бросив на заметку беглый взгляд и обнаружив, что речь идет о каком-то медицинском препарате, он проворчал, что не станет этого печатать – незачем устраивать этому лекарству бесплатную рекламу. Если доктору угодно, пусть дает объявление в газету, заявил уважаемый редактор и выбросил сообщение в корзину для бумаг.
В другой газете секретарь редакции был занят просмотром фотографий, сделанных на весенней демонстрации мод, когда дежурный принес ему сообщение с телетайпа. Рассеянно пробегая глазами текст, секретарь вдруг вздрогнул при слове «вертотон» и по селектору вызвал к себе одного из сотрудников.
Ты слышал что-нибудь о вертотоне? По-моему, нет. Это что, музыкальный инструмент?
Нет. Гораздо занятнее. Если не ошибаюсь, это какой-то препарат, окрашивающий живые ткани… Может выкрасить человека со всеми его потрохами. Поройся-ка в архиве, может, найдешь какой-нибудь материал об этом.
– Где искать?
– Точно не помню.
– Ну, хоть примерно, в каком году?
– Лет пятнадцать или двадцать назад. А то и все двадцать пять…
– Если так, я из архива до завтра не вылезу.
– Постарайся. Глядишь, тебе повезет. Но сперва посмотри по энциклопедиям. Не в одной, так в другой должно быть об этом хоть две строчки. Но энциклопедии не помогли.
– Может, просмотреть ежегодные справочники?
– За некоторые годы справочники конфискованы. Может, в старых календарях что-нибудь упоминалось?
– Но и тут они ничего не обнаружили.
