своей кампании по разрушению деревень сербы применили почти израильскую тактику 1948 года, — конечно, с той разницей, что палестинцам не приходилось рассчитывать на поддержку со стороны НАТО» (Йен Уильяме, пылкий сторонник натовских бомбардировок)31.
Палестинцы, разумеется, могли апеллировать к резолюции ООН, гарантирующей им право возвращения — или компенсации, если они отказываются от возвращения: это резолюция ООН № 194 от 11 декабря 1948 г., в которой расшифровывался истинный смысл статьи 13(2) Всеобщей декларации прав человека (ВД), принятой днем ранее. Но подобные гарантии зависели от воли сверхдержав, прежде всего Соединенных Штатов, которые считали резолюцию ООН простой формальностью. Тем временем статья 13 (2) стала, по-видимому, самой известной статьей ВД, поскольку она превратилась в идеологическое оружие против советского врага, нарушавшего ее своим отказом предоставить евреям право свободного выезда, — оружие, которым потрясают с великим негодованием, страстью и «морализаторской правотой», при этом всегда опуская финальные слова, гарантирующие людям право возврата в собственную страну. Вот она, демонстрация наглости, которая могла бы произвести впечатление на Тацита, — и такое творилось год за годом, без фальши в голосе, без поднятой брови, — чем не любопытная иллюстрация максимы Оруэлла? Тем не менее поддержка статьи 13(2) оставалась частью официальной политики США, пока президент Клинтон не сформулировал собственную позицию: недостойные жертвы должны «стать народом без родины, живущим в трудных условиях в ряде беднейших стран» мира, куда более бедных, чем страны Европы32.
Формальное отречение Клинтона от статьи 13 ВД получило обычное — нулевое — отражение в прессе, как и следовало ожидать: обособленность США в рамках Объединенных Наций — столь заурядный факт, что он и не заслуживает особого упоминания. И если весь мир идет не в ногу с ними, как чаще всего и бывает, с его позицией считаться необязательно. Так, сегодня, в информации о насилии в Ливане, причины которого восходят к убогим условиям жизни здесь палестинцев в их изгнании без надежды вернуться, «Нью-Йорк Таймс» может сообщить, что «власти (Ливана) всегда настаивали на том… что палестинцам следует разрешить возвращаться на земли, покинутые ими в 1948 году». Итак, «власти Ливана всегда настаивали», хотя большую ясность внесло бы указание на то, что Израиль и США (под властью Клинтона) — единственные страны, отклонившие резолюцию ООН № 194 и статью ВД, которая ее разъясняет. Приняв для себя такое обращение с историей, автор статьи продолжает рассказывать, как «нападение палестинцев на границы Израиля привело к израильскому вторжению 1982 года», — таково традиционно американское толкование того факта, что атаки на границы столь давно утратили всякую связь со смертоносными встречными атаками, что Израиль отчаянно пытался спровоцировать арабов на какие- нибудь террористические акты, которые могли бы послужить предлогом для планируемого им вторжения при поддержке США. Едва ли можно обвинить журналиста в обмане, однако, обман в течение долгого времени был официальной линией в США, — но не в Израиле, где истину публично и открыто признавали с самых первых дней вторжения в Ливан 1982 года33.
Подобные примеры, имя которым легион, должны храниться не в пыльных кабинетах ученых, а быть у нас под рукой, в непосредственном поле нашего зрения, когда мы наблюдаем, как разворачиваются новые страницы истории.
Деление жертв на достойные внимания и недостойные, презренные, как и основа этого деления, традиционно далеко от любых нравственных принципов, не соотносимых с правами, которых требуют для себя сильные и привилегированные. Есть множество документов, подтверждающих данный факт и призывающих разобраться в нем, но в порядочном обществе, согласно максиме Оруэлла, говорить о таких вещах не принято34.
Как я уже отмечал, оппозиция Клинтона по отношению к праву жертв крупномасштабных этнических чисток на возвращение в родные края укрепила известную изоляцию Вашингтона в международном сообществе, а также равно знакомую его позицию одновременного отклонения принципов Всеобщей декларации (для недостойных жертв — палестинцев и многих других) и страстной защиты их (для достойных жертв — в данный момент это косовские албанцы). Хотя подобные деления легко объяснить интересами силы, о них, если и упоминают в респектабельных комментариях, то характеризуют их как «двойные стандарты» или «ошибки». Присмотревшись же внимательнее к фактам, мы обнаружим, что стандарт один — тот, который обычно соблюдают великие державы, и что «ошибки», даже при весьма скверной реализации их планов (например, агрессор терпит поражение и т. д.), являются преимущественно тактическими.
Определения категорий «достойных» и «недостойных» часто бывают неоднозначными и изменчивыми. Так, Саддам Хуссейн был другом и союзником США/Великобритании (и других цивилизованных государств) и исправно принимал от них немалую военную и прочую помощь до тех пор, пока он только травил курдов газом, пытал диссидентов и совершал иные тяжелейшие за всю свою карьеру преступления. Но стоило ему не подчиниться приказам, изданным в августе 1990-го, как он в мгновение ока превратился в нового Аттилу, и впоследствии вернул себе статус фаворита уже после войны в Персидском заливе в марте 1991 года, когда США негласно уполномочили его на кровавое подавление шиитов, поднимающихся на юге, и курдов — на севере (как продуманно подавали это комментаторы, вашингтонская поддержка здесь была оправдана целью сохранения «стабильности»), А затем Саддам опять стал сущим дьяволом, едва в политике утвердился новый курс — на деструкцию иракского общества при одновременном укреплении его диктатора. Такие курбеты, обычные в политике, требуют немалой изворотливости от тех, кто привержен оруэлловской максиме35.
Если вернуться к Косову, то, по рассказам беженцев, сразу после начала бомбардировок террор окончательно воцарился и в столичном городе Приштина, в котором он до тех пор был «щадящим»; они предоставляли красноречивые свидетельства о снесенных с лица земли деревнях, диких зверствах и стремительном росте числа беженцев, что говорило о вероятной попытке полностью выжить албанское население. Такие же сообщения, в целом заслуживающие доверия, занимали центральное место в средствах массовой информации, изобилуя обширными и часто ужасающими подробностями, и это в порядке вещей, когда дело касается достойных внимания жертв, атакуемых их официальным врагом.
Роберт Хейден, директор Центра российских и восточноевропейских исследований Питтсбургского университета, представил следующий список последствий «обширной атаки с воздуха»: «потери среди сербских гражданских лиц за первые три недели войны превосходят все потери обеих сторон, понесенные в Косове за те три месяца, которые привели к данной войне, хотя эти три месяца рассматривались как гуманитарная катастрофа»36. Потери среди сербского гражданского населения в контексте шовинистической истерии, подстегиваемой в целях войны против сербов, по общему признанию, еще не так велики. Но вот потери среди албанцев в первые три недели, в то время оцененные в сотни человек, хотя, вероятно, более многочисленные, безусловно, значительно превзошли показатели трех предыдущих месяцев, а возможно, и предыдущих лет.
Двадцать седьмого марта верховный главнокомандующий ОВС НАТО в Европе американский генерал Уэсли Кларк заявил, что усиление террора и насилия со стороны сербов после натовских бомбардировок «было полностью предсказуемым». В тот же день представитель Госдепартамента Джеймс Рубин сказал, что «Соединенные Штаты крайне встревожены сообщениями о прогрессирующем характере сербских атак на албанское гражданское население Косова», в данный момент большей частью представляемые как некие военизированные силы. Вскоре после этого Кларк вновь доложил, что его не удивляет резкая эскалация сербского террора после бомбардировок: «Военные эксперты достоверно предвидели, какой порочный подход изберет Милошевич, равно как и то, с какой жуткой эффективностью он будет его осуществлять»37.
Говоря, что усиление насилия со стороны сербов было «полностью предсказуемым», генерал Кларк несколько зарапортовался. В сфере человеческих проблем нет ничего «полностью предсказуемого», а тем более если это последствия крайних форм насилия. Но то, что случилось в итоге, было в значительной степени вероятным. По наблюдениям Кариеса Лорда из Флетчерской школы права и дипломатии, бывшего советника администрации Буша-старшего по национальной безопасности, «враги часто реагируют, когда в них стреляют», и «хотя западные официальные лица продолжают это отрицать, вряд ли можно сомневаться в том, что „бомбовая кампания“ предоставила как мотивы, так и возможности для более масштабных и жестоких действий со стороны сербов, чем поначалу предсказывалось»38 — по крайней мере, кем-то, если уж не командующим войсками
