— Ну?
Джош рассмеялся:
— Ну, Макс, как у вас дела?
— Мы боремся с боссами, они борются с нами. Мы угрожаем, они угрожают, и, в конце концов, мы заключаем новые соглашения.
— Мы насчет политики, Макс, — сказал я. — Какова ситуация?
Толстые плечи зашевелились под рубашкой.
— В Сити-Холле? Олбани? С чего вы хотите начать?
— Сити-Холл не хуже других мест, — произнес я.
— Там пять демократов борются за место, — сказал он, — и столько же республиканцев. Республиканцы упражняются, а четверо из демократов просто идиоты с большими ртами. Пост достанется депутату от Бронкса.
— Тому, кого вы поддержите?
— Он неплохо голосовал, — Макс сморщился, — насколько это возможно в муниципалитете; у него есть поддержка. Хороший семьянин, — он поднял глаза кверху, — восемь детей.
Он выдавил из горла смешок.
— Принадлежит к епископальной церкви{36}.
— Как насчет Олбани?
Он покачал головой.
— Здесь один Джентайл. У демократов нет никакого шанса. Они лишь шумят.
— Ваша Лига поддержит его? — спросил Джош.
Слабые глаза мигнули.
— Может быть.
— Но вы не уверены, — настаивал Джош.
— Может быть.
— Вы поддерживали его раньше — дважды, — отметил я.
— Это было в последний раз, — сказал Макс. — До того, как погибли дети в Бруклине. И до этих, — он выплюнул слово, — ублюдков.
— Бэрчистов?{37} — спросил Джош.
Макс наклонился вперед и выбрал из тикового ящика одну из своих длинных сигар. Затем принял огонек от Джоша, откинулся назад и стал пускать клубы дыма через толстые губы.
— Они очень опасны, эти люди. Очень опасны. Как нацисты. После беспорядков они устроили парад вокруг Сити-Холла. Среди них было много полицейских при оружии. Я разозлился на Джентайла. «Почему вы позволяете им разгуливать с оружием чуть ли не на собственном заднем дворе?», — спросил я его. Он объяснил, что комиссар полиции говорит, будто все в рамках закона. Полицейские обязаны носить оружие, даже когда идут в сортир. Я повестил трубку. Он назначает комиссара и может его выгнать, если захочет. Мы много тут об этом говорили. Позвольте сказать, его расцвет прошел, друзья. — Он показался обеспокоенным: — Вы здесь для Джентайла?
— Нет, — сказал я. — В настоящий момент мы ни за кого. Пока ни за кого.
— Но мы можем вернуться, — сказал Джош.
Лицо Макса стало безразличным:
— Для Олбани?
— Для Олбани, — ответил я. — А может, и дальше.
— У вас есть деньги?
— Больше, чем надо, — похвастал я.
— Так, чего же вы боитесь, друзья мои? — произнес Макс.
— Деньги не в силах купить вашу поддержку, Макс, — заметил я.
Он улыбнулся:
— Значит, вы вернетесь, и мы поговорим. У вас кто-то есть на заметке?
— Мы сможем ответить через пару дней, Макс, — сказал Джош.
— Если вы возьметесь за дело, я выслушаю вас, — сказал Макс. — Но на этот раз, друзья, я предупреждаю вас — мы хотим либерала. Говорите, ваш парень имеет кучу денег? Это важно, но если он баллотируется в Олбани, он должен иметь нечто большее, чем деньги. Если у него этого не будет, боюсь, у нас ничего не получится.
— Вы все еще не разговариваете с Барни Маллади, Макс? — поинтересовался Джош.
Слабые, увеличенные за толстыми стеклами глаза сузились:
— Когда-нибудь кто-нибудь натянет тетиву, и Барни Маллади со своей бандой исчезнут. Это будет счастливый день для города.
— Он все еще очень силен?
Макс вздохнул.
— Я был бы дураком, если бы отрицал это. У него есть голоса и работа. Что еще он может желать?
— Мы собираемся встретиться с ним через пару дней, Макс, — произнес я.
Провожая нас к двери, он положил руки нам на плечи.
— Берегите зубы, джентльмены, — сказал он с отсутствующим выражением лица.
— Готов держать пари, после школьных волнений у Макса куча обвинений против Джентайла, — говорит Джош, пытаясь поймать такси. — Бог мой, нам нужен кандидат, который был бы либералом, но умел бы вести дела с ребятами вроде Маллади, богатый парень, но которого любили бы бедняки, а у нас лишь симпатичный парнишка, которого никто не знает. — Он свистнул в два пальца, и к обочине подъехало такси: — Даже не знаю, Финн. Надеюсь, мы не будем сбиты с толку его улыбкой.
— Я думаю, мы найдем нечто более значительное, чем улыбка. Куда теперь?
— В Оникс-Клуб, — сказал он. Потом торопливо добавил, увидев выражение моего лица: — Послушай, Финн, мы должны встретиться с Сисси. Без нее не обойтись. Я должен заполучить ее голову. Она же в курсе всех слухов.
Он открыл дверцу машины, и я влез. Без всякого желания.
Оникс-Клуб был тесным, темным местечком — почему все подобные места плохо освещены? — на Ист-Шестьдесят второй улице, сразу за Парк-авеню. Может быть, я просто капризный старик, но я полагал, что яркий свет, хорошая стойка из красного дерева, веселый парень за стойкой и хорошие друзья — вот и все, что нужно для вечера, когда хочешь выпить. Но в Нью-Йорке, похоже, если кто-то должен взять стакан, то он делает это либо в темноте, либо в сопровождении ненормального, так сильно дующего в дешевую трубу, что его глаза готовы выскочить из орбит, или в компании какого-нибудь тощего парнишки в свитере, отпускающего шутки, которые могут заставить покраснеть старого обитателя Вест-Сайда. Но, как я уже сказал, это только жалобы старика, который еще помнит себя смеющимся над старыми служанками- ирландками, которые требовали, чтобы по воскресеньям таверны на углу были закрыты.
Мы вошли в клуб. Как слепой без собаки-поводыря, я нащупывал среди стульев путь, а Джош торопливо направился в конец зала, где находились ряды отдельных кабинок. В центре, у дальней стены, стоял огромный круглый стол с кожаным ярко красным креслом в форме полумесяца. Стол был покрыт сияющим ониксом. Это был стол Сисси. Никто даже не садился за него. Владелец клуба Чарльз следил за этим. Он вынужден был следить. До того как Сисси заставила говорить о баре в Нью-Йорке и фактически по всей стране, это был заурядный салун, который посещали в основном мужья, изменяющие женам, и жены, изменяющие мужьям. Однажды Сисси, страстно желающая выпить, ввалилась туда, и ей понравилось, как Чарльз делает мартини. С этого дня для нее существовал только Оникс-Клуб. Она постоянно рассказывала о нем в своей колонке и втиснула его в свое телевизионное шоу, идущее на всю страну. Предполагалось, что в нем нет рекламы, но Сисси умудрилась сотворить ее в новостях с гостями.
Когда в конце концов я нащупал дорогу, Джош уже сидел за столом, и исполнял нью-йоркский ритуал, поцеловав Сисси в щеку. Потом взял ее за руку, как будто они были Рейли и королева- девственница{38}.
Я попросту придвинул ногой стул и сел. На столе стояли шесть стаканов, все выставлены в ряд. Три
