Да, Аня явно заблуждалась, когда уверяла меня, что в последние десятилетия сюда не ступала нога человека. Не только ступала, но даже и не слишком бережно…
Приглядевшись, повсюду можно было обнаружить пятна воска, накапавшие с чьей-то свечи (уж в то, что это духи палили здесь свечки, я не поверю никогда в жизни!). Ящики комода задвинуты неровно, словно кто-то в них рылся, а потом закрыл кое-как. Некая вещь была укрыта плотной холстиной, задранной с одного бока. Ей-богу, это чья-то рука небрежно откинула холст, когда любопытный нос под него залезал.
Ну что ж, и мне не грех полюбопытствовать, что там такое припрятано.
Я подняла холстинное покрывало и увидела под ним старинную тонкой работы колыбельку орехового дерева с резными ангелочками в изголовье… Перед моими глазами сразу, как лента в кинематографе, побежали картины семейного счастья, царившего в Привольном в те времена, когда в колыбельке сладко посапывал какой-то малыш…
Загрезившись, я не сразу поняла, что в поле моего бокового зрения попало нечто тревожное – за моим плечом рисовался черный человеческий силуэт…
Резко обернувшись, я выкинула вперед руку с пистолетом и… свалила старый портновский манекен на одной ноге, скромно притулившийся возле витой этажерки. Опрокинувшись, манекен зацепил еще и этажерку, а та потащила прислоненную к ней гладильную доску…
Все это должно было рухнуть с оглушительным шумом, но задолго до меня кто-то сбросил на пол бумаги, тетради, папки и мелкие коробки, прежде лежавшие, вероятно, на полках этажерки. Этот ворох бумаги приглушил удар.
Вытащив из общей кучи пару тетрадей, я обнаружила в них упражнения по грамматике и диктанты, исписанные, судя по каллиграфии, неверной детской рукой лет сорок-пятьдесят назад.
За этажеркой, манекеном и гладильной доской, как оказалось, скрывался объемистый дорожный сундук, замок с которого был безжалостно сбит и праздно болтался сбоку на полуоборванных петлях.
По следам, оставленным вокруг сундука и на крышке, можно было предположить, что его недавно двигали, открывали, а потом замаскировали мелкими предметами вроде манекена и этажерки, чтобы не бросался в глаза. Я, естественно, тоже не удержалась, чтобы не откинуть крышку.
Вещи, лежавшие в сундуке, были совершенно бесцеремонно перерыты, перевернуты и превращены в единую беспорядочную кучу, но первый же предмет, попавшийся мне на глаза, оказался форменным военным кителем старого образца. Некогда белоснежный, китель слегка пожелтел, да и позолота погон потускнела. Вероятно, это было обмундирование Аниного деда, воевавшего в прошлом веке с турками за свободу братьев-славян.
Следующей моей находкой оказался футляр с допотопными однозарядными пистолетами. Дуэльный набор дворянина. Ткань, которой футляр обтянули изнутри, была безжалостно распорота ножом.
Стало быть, некто, рывшийся в этом сундуке, искал какой-то небольшой предмет, из тех, что можно спрятать под обивкой оружейного футляра. Предмет или документ – скорее, все-таки документ – здесь легко разместилась бы бумага, и даже не одна.
Что ж, вполне вероятно, что как раз бумаги с какими-то записями и были нужны нашему призраку (знать бы еще, что в них написано!). И уж конечно, это не души усопших тормошили чужие пожитки, а кто-то вполне осязаемый… Вот только неизвестно, преуспел ли он в своих поисках.
Прежде чем закрыть сундук, я машинально (вероятно, из обычного женского стремления к гармонии) принялась приводить в порядок распотрошенные вещи – каждый мундир следовало вытрясти от пыли и аккуратно сложить по правилам дорожной укладки, чтобы не замялась линия плеча и не переломились погоны.
Встряхивая очередной китель, я почувствовала, что во внутреннем кармане что-то есть. Расстегнув пуговку клапана, я обнаружила там золотой медальон. Такие медальоны обычно хранят память о возлюбленных – портрет или локон – и раскрываются при нажатии невидимой кнопки.
С замком медальона удалось справиться быстро, и мне открылись спрятанные внутри овальные миниатюры – портреты офицера с благородным волевым лицом и молодой женщины, чем-то похожей на Нину и Анну.
Без сомнения, это были портреты Аниных бабушки и дедушки, хотя трудно было называть так совсем молодых и красивых юной красотой людей. Аня к слову упоминала о каком-то утерянном медальоне с портретом любимой, принадлежавшем ее деду… Наверняка та самая вещица. Странно, что никому не пришло в голову как следует осмотреть карманы графской одежды.
Впрочем, теряя близкого человека, психологически очень тяжело разбирать его вещи, напоминающие о привычках умершего и хранящие его запах… Мне показалось, что старые мундиры до сих пор пахнут крепким трубочным табаком, старомодным одеколоном и дорожной пылью, словно еще вчера хозяин носил их на своих плечах. Вероятно, Анина бабушка, овдовев, была просто не в силах открыть крышку этого сундука.
– Здравствуйте, господа! – поприветствовала я прежних хозяев усадьбы, с интересом смотревших на меня с портретов. – Рада вас видеть. Я гощу в вашем доме, чтобы помочь вашей внучке и наследнице Анне. Она единственная из вашего рода, кто еще жив. Не оставляйте ее своим покровительством!
Произнеся свою прочувствованную речь (ведь если у этой усадьбы имеется Genius loci, как говорили древние, то есть добрый гений, дух-хранитель этого места, то это наверняка Анин дед, и именно его следует просить о заступничестве), я, извинившись перед хозяином, прихватила из его сундука военный полевой бинокль. Борцам с неизвестным злом нельзя забывать о должной экипировке. Надеюсь, дедушка это поймет и не обидится за самоуправство.
Теперь можно было бы отправиться вниз, и если Аня проснулась, вручить ей мою находку – медальон с портретами предков. Но не успела я захлопнуть крышку сундука, как за моей спиной раздался другой хлопок – это закрылась дверь чердака. И вдруг в двери повернулся ключ, запирая замок снаружи!
Тот самый давно потерянный ключ не только оказался в замке, но и был повернут чьей-то рукой, запирая меня на чердаке, а потом извлечен из замка…
Я почувствовала, что мне становится дурно. Говорят, в жизни все повторяется, но этот случай по своей таинственности далеко превзошел историю с винным погребом. Все-таки то происшествие можно было хоть как-то объяснить без мистики, с использованием обычных логических выводов – в погребе был сильный сквозняк, вот дверь и захлопнулась; ключ оставался снаружи в замке, от удара двери выпал, но, выпадая,
