только что свёрстанного номера «Правды». Во всех регионах страны возле приёмников сидели стенографистки, записывавшие текст, чтобы уже с утра материалы главного советского печатного органа появились в местных газетах. Но Сталина текст не интересовал. Он поднял трубку телефона: «Соедините меня с председателем Радиокомитета». Тот, естественно, как и всё остальное начальство, в это позднее время был на работе. «Здравствуйте, — сказал Сталин. — Завтра я делаю доклад на съезде, так вот, пусть по радио его прочитает тот самый человек, который у вас там сейчас диктует передовицу „Правды“. Мне нравится его голос!»…
В кинотехникум Юру Левитана не приняли. И данные есть, и голос, действительно, хорош, но это невыносимое владимирское «оканье»… Юрий, хоть и чистокровный еврей, но, как и все коренные владимирцы, все слова произносил с характерным «прононсом», меняя «а» на «о». Делать нечего, раз Москва его не приняла, значит, надо возвращаться в родной Владимир. Он шёл по улице, как вдруг увидел объявление: «Главная редакция информации при Радиокомитете СССР объявляет набор в группу дикторов радио». Как вспоминал сам Юрий Борисович, тогда он очень смутно представлял, что такое «диктор» и что он должен делать на радио. Но решил всё-таки пойти попробовать.
Первое впечатление, которое Юрий произвёл на приёмную комиссию (а в ней участвовали люди весьма известные: артисты МХАТа Василий Качалов, Нина Литовцева, Михаил Лебедев), было, мягко сказать, не слишком хорошее. Полосатая футболка, спортивные штаны с дырками, и всё то же невероятное владимирское «оканье». Но голос! Голос хорош, чёткая дикция, даже завораживает, когда его слышишь. Жалко, если такой пропадёт. «А возьмём его в группу стажёром», — решили члены комиссии. Так Юрий Левитан попал на радио.
Поначалу стажёр Юрий Левитан занимался в основном тем, что разносил бумаги по кабинетам Радиокомитета, дежурил в студиях, готовил своим более именитым коллегам чай и бутерброды. Жил тут же в небольшой комнатке при студии. И всё свободное время посвящал совершенствованию своей речи. «Решив стать радиодиктором, он не жалел на это времени, — вспоминал историк радио профессор Александр Шерель. — Занимался по 8–10 часов в день. Кроме правильной речи Юрбор (так на радио любили впоследствии называть Левитана) работал ещё и над развитием внимания — чтобы не допускать оговорок, пауз перед микрофоном… Тренировался самыми необычными способами. Например, так: становился на руки и, находясь вниз головой, читал тексты, которые подкладывал перед ним прямо на пол кто-нибудь из коллег-дикторов. Или другой вариант. Левитан читал, а его ассистент поворачивал листок с текстом то боком, то вообще вверх тормашками. Причём уговор был такой: ошибся — оплачиваешь товарищу ужин в столовой!».
Упорство принесло свои плоды — через два месяца после зачисления в группу дикторов Юрию Левитану в первый раз доверили прочитать небольшой текст в эфире. Спустя ещё месяц его перевели на ночное техническое вещание. В один из таких технических эфиров Левитана по радио услышал Сталин…
Радиокомитет охватила паника, когда стало известно требование вождя. Там ведь понимали, что Левитан хоть и способный диктор, но ещё очень неопытный, и кто его знает, каких ошибок и оговорок он может наделать? А ведь речь шла не о ночном чтении «Правды», а о докладе Сталина съезду партии…
После ночной смены Левитан ушёл в свою каморку отсыпаться, но не успел заснуть, как его подняли с постели. Понятно, что и он побледнел от страха, когда ему рассказали о том, что случилось и чего хочет Сталин. Но отступать было некуда. Около полудня в Радиокомитет привезли запечатанный конверт с докладом. Времени на подготовку не было, читать доклад пришлось «с чистого листа». Пять часов Левитан читал текст и за эти пять часов не сделал ни одной ошибки. После этого Сталин вновь позвонил председателю Радиокомитета. «Теперь пускай все мои выступления и другие важнейшие тексты читает по радио именно этот человек!» — сказал вождь. Вчерашний стажёр в один день стал ведущим диктором страны, и было ему тогда всего 19 лет…
Конечно, этот случай круто перевернул судьбу Юрия Левитана. Такое внимание со стороны Сталина и его желание, чтобы именно он, Левитан, читал все важнейшие для страны документы и сообщения. Но как вспоминали работавшие с ним люди, рано или поздно Левитан благодаря своему многогранному таланту и невероятному трудолюбию всё равно бы стал лучшим диктором страны, а случай с докладом Сталина просто ускорил этот процесс. «Как только Юрий Левитан садился к микрофону, — рассказывал бывший генеральный директор программ Центрального радиовещания Гостелерадио А. И. Ахтырский, — он преображался и мог делать со своим голосом всё что угодно — от спокойного будничного сообщения о завтрашней погоде до откровенного открытого ликования от первого полёта человека в космос»…
«Первое, что я сделаю, когда возьму Москву, это повешу Левитана!». Именно так в 1941 году однажды сказал Адольф Гитлер. Для него врагом № 1 в Советском Союзе был диктор Всесоюзного радио Юрий Левитан, и только № 2 — главнокомандующий Иосиф Сталин. И это не красивая легенда. После окончания войны в архивах рейхсканцелярии был найден очень интересный документ — приказ о формировании спецгруппы СС, которая в случае взятия столицы СССР должна была найти самых опасных для Германии людей. Так вот именно Юрий Левитан значился в нём под номером 1. Но даже когда фашистские орды дошли до окраин столицы, Юрий Борисович не покинул город.
Маршал Рокоссовский однажды сказал, что голос Левитана по цене равен целой дивизии. А простые люди, услышав из чёрной тарелки репродуктора голос Левитана, действительно верили, что «наше дело правое, победа будет за нами». Его голос, даже тогда, когда он говорил об отступлении советских войск и сдаче немцам городов, вселял уверенность, что враг, как бы силён он ни был, всё равно будет разбит. «Москва. Кремль. Сталину» — так нередко подписывали граждане свои письма вождю. «Москва. Кремль. Левитану» — такие письма иногда приходили и Юрию Борисовичу. Он был не просто диктором, это был символ непобедимости великого народа.
В годы войны, чтобы обезопасить Юрия Борисовича от фашистских диверсантов, о нём распространялись слухи, будто Левитан — это маленький старичок с рыжими волосами. Такой образ настолько прочно укоренился в сознании народа, что когда пришла долгожданная победа и Юрий Борисович должен был прочесть текст Приказа Верховного главнокомандующего о разгроме фашистской Германии, он не смог пробиться через толпу людей, собравшихся на Красной площади, в студию, которая находилась за зданием ГУМа. «Я — Левитан, я спешу в студию!» — кричал он людям, прося их расступиться. Но ему не верили, ведь Левитан — это низенький старик, а перед ними был высокий молодой парень. Ему пришлось бежать в Кремль, где тоже была радиостанция, и, едва успев к началу эфира, Левитан прочитал-таки исторический приказ.
После войны Юрий Борисович продолжил работать на радио, учил молодых коллег дикторскому мастерству. Ему первому из дикторов в 1956 году присвоили звание заслуженного артиста РСФСР, а в 1980- м — народного артиста СССР. И в это же время фактически отстранили от радиоэфира. Кому-то из чиновников Гостелерадио пришло в голову, что голос Левитана ассоциируется у народа с торжественными событиями вроде капитуляции Германии или полёта Юрия Гагарина, и ему негоже читать сводки о ходе посевной или уборочной кампаний.
Юрий Борисович вынужден был озвучивать хронику и художественные фильмы. А ещё он участвовал в многочисленных торжественных мероприятиях и вечерах. Особенно любили приглашать Левитана ветераны. И он, несмотря на занятость или плохое самочувствие, никогда им не отказывал. В августе 1983 года Левитана пригласили на торжества, посвящённые 40-летию Курской битвы. Ещё в Москве он почувствовал, что сердце пошаливает. Родные пытались его отговорить от поездки, но Левитан был непреклонен: «Я должен ехать! Меня люди ждут!». Август в тот год выдался невероятно жарким. Прямо на Прохоровском поле у Юрия Борисовича случился приступ. Его срочно доставили в ближайшую больницу, но врачи уже ничего сделать не могли…
Когда в годы войны Юрий Левитан читал сводки Совинформбюро, их не записывали. Не до того тогда было. А позже, в 50-х, его попросили для истории заново сделать запись части этих сводок. Со времени окончания войны прошло уже больше десяти лет, но у многих людей, слышавших как всегда чёткий и неповторимый левитановский голос, на глаза наворачивались слёзы, когда они слышали до боли знакомое: «Внимание! Говорит Москва! От советского Информбюро!..».
